Кактус сполз в какую-то расщелину и вскинул автомат. Замысел был неплох, достать гранатой, да только с закрытой позиции это сложно. Очень сложно.
— Глобус, корректируй, — крикнул он, досылая гранату.
Глобус, высунув из-за камня голову с биноклем, крикнул в ответ:
— На одиннадцать часов, расстояние сто десять.
С глухим звуком подствольник выплюнул гранату. Где-то впереди раздался взрыв.
— Недолёт, — крикнул Глобус, но второго выстрела дожидаться не стал, просто вскочил на ноги и побежал вперёд.
Сообразив, что враг сейчас не может стрелять, кинулся бежать и я. Недолёт был небольшой, всего метров шесть, контузия, осколки, каменная крошка и дым. Но пулемётчик был ещё в сознании, я видел, как лицо его заливает кровь, но он снова прижал приклад к лицу и дал короткую очередь.
Поздно, я и Глобус уже сместились вправо и влево, так, что стрелять в нас он уже не мог, пришлось бы поворачивать пулемёт, удобно пристроенный между двух валунов. Вскинув автомат, и даже особо не целясь, я вдавил спуск до упора. То же самое сделал Глобус. Пули буквально разорвали пулемётчика в клочья, не дав тому сделать ни выстрела. Готов.
Когда подошли поближе, увидели, что стрелять ему было банально нечем, последний магазин был пуст, рядом валялся ещё один, тоже пустой. Можно было и не заморачиваться, просто пройти мимо, или дать в зубы прикладом, как его молодому коллеге по опасному ремеслу.
Скоро нас догнали остальные. Глобус попенял Робину:
— А ты чего? Была ведь возможность издалека вальнуть.
— Не успел, — тот развёл руками, — только ствол поднял, а он уже стрелять начал, высунуться не давал, как будто глаза на затылке у него.
— У него, может, и нет, — заметил Старик, — а у двух других вполне могут быть, и не только на затылке. Идём.
И снова марафонский забег. Двое беглецов, оторвавшись от нас на пару километров, скоро показались на горизонте. Тропа стала ещё шире, а впереди вырастала огромная гора, чья белоснежная вершина терялась в облаках. Именно туда они и направлялись. Финишная прямая, надо, чтобы не успели.
Робин остановился. Припал на колено и вскинул винтовку. Целился недолго, выстрел прокатился эхом по окружающим скалам, один из беглецов упал, но снова вскочил и продолжил путь. Стали стрелять и мы, но никакого действия это не оказывало, хотя попадания были видны даже с расстояния в полкилометра.
Оказалось, что цель их находится не в самой горе, рядом было то, что так и тянуло назвать пристройкой или флигелем, столовидный отрог, высотой метров пятьдесят, имел почти отвесные стены. Они бежали к нему, хотя точно не смогли бы подняться по стене. Сошли с ума? Вряд ли. Скорее, там есть потайной вход. Снова остановившись, мы обрушили на них ураган огня, уже почти в упор, но было поздно. Как я и предполагал, в одном месте каменная стена поползла вверх, открывая проход, оба беглеца с мешками ввалились внутрь и странная дверь начала закрываться. К несчастью для них, хотя мы туда не успели, но в дверь залетела граната из подствольника. Створка ворот, не успев опуститься, заклинила, а обоих беглецов разбросало в стороны.
Задыхаясь от бега, мы ворвались внутрь. Я ещё подумал, что сейчас механизм заработает и запрёт нас тут до самой индийской Пасхи. Но ничего такого не произошло, створка осталась неподвижной, а мы получили возможность лицезреть помещение, в котором оказались. Это был огромный зал, прозрачный хрустальный потолок поддерживался четырьмя каменными колоннами. Внутри тепло и влажно, сразу потом прошибло. А стены его были унизаны точно такими же коконами, какие мы нашли в мешках. Только разного размера, формы и, кажется, с разным содержимым, хотя мутная жидкость не позволяла разглядеть подробности. Создавалось впечатление, что эти коконы здесь растут, вот эти маленькие, а с другой стороны уже подросли.
— Эмбрионы, — сказал Старик, проверяя трупы беглецов, снова всё те же змеелюди, что характерно, все в дырках от пуль, живого места нет, кровь вонючая вытекает толчками. Как только так далеко добежали? Я ведь помню, что в прошлый раз вполне легко ножами убивались.
Я вдруг осёкся. Помню. Точно. И их, и бордель упомянутый. Я подошёл к одному убитому чудовищу, наклонился и по какому-то наитию прикоснулся к его голове, которая всё ещё шевелилась в такт слабой пульсации вен.
— Не трогай, — крикнул Старик, но было поздно.
Меня накрыло. Я уже не был собой, не имел тела, не дышал воздухом. От меня остались только глаза, специально затем, чтобы я смог видеть. И я видел. Видел огромный мир, где небо было огненно красным, а земля казалась раскалённой лавой. Из недр вырывались струи горячего пара и вылетали мелкие камешки. Несколько змеелюдей с распухшими мозгами контролировали работу множества холопов. Те таскали коконы, будущее потомство, которое ещё даст жизнь, новую жизнь в других мирах и другом измерении. Нужно только доставить их туда. Коконы были сложены в странный штабель, а потом как-то скреплены между собой. Четверо полуразумных существ огромной силы, именуемых нами йети, взяли его с четырёх сторон и потащили к большому провалу в земле. Они скинули туда коконы, а следом спрыгнули четверо змеелюдей. Один из которых имел большие глаза и даже оттопыренные уши, которые у его сородичей, как я мог отчётливо видеть, отсутствовали, как данность.
Картинка переключилась. Вот они уже в обычном мире, вот, спрятав лица, разговаривают с некими людьми, предлагая им большие блага, в обмен на транспорт и сопровождение. Те дрожат от страха, но цена слишком высока. Они отправляются в путь. Странные животные довезут их потомство, а этих, кто сопровождает, можно будет убрать, чтобы никто не знал. Псионик просто заставит их сброситься со скалы.
Но всё пошло не так. Появилась погоня, люди, которые охотятся на таких, как они, люди, умеющие убивать. Эти люди не такие, как все. Из-за разницы измерений, большая часть населения этих миров не может видеть пришельцев, если те сами этого не захотят. Но не эти. Эти могут видеть, они появляются неожиданно, переходят из мира в мир, стараясь не отличаться от местных, но результат всегда один. Смерть идёт по пятам.
Псионик, поняв, что нужно кем-то жертвовать, остаётся, чтобы задержать их. С ним двое местных с оружием. Их помощь стоит немного, но пусть попробуют. Дальше я вижу мир уже глазами того псионика, он ждёт, присев за камнями, голова напряжена, только что искры не сыплются. Сейчас. Ещё немного, вот они, подойдут сюда, и можно будет попробовать нанести удар, который повалит всех, а эти двое никчёмных сопровождающих прикончат их, пока они беззащитны.
Увы, ещё до того, как наступил этот подходящий момент, один из них выстрелил, ни в кого не попал, зато выдал позицию, а в ответ прилетела одна пуля, пробившая ему мозг. Как же хрупки их тела. На позицию обрушился град пуль, которые не давали второму подняться, а вперёд уже бежала маневренная группа. Я с удивлением увидел себя со стороны. Граната, брошенная Кирюхой, уже летела вперёд, когда псионик нанёс свой удар. Кирюха рухнул, как подкошенный, роняя автомат. Изо рта, носа и ушей у него хлынула тёмная кровь. Упал и я, ноги неловко подломились, после чего я, словно в молитве, ударился лбом о камень. Остальных не задело, а если бы и задело, то это ничего бы не изменило. Граната достигла своей цели, взорвавшись так, что оторвала голову человеку с винтовкой, а псионика изорвав осколками, отшвырнула назад, где его добили из автоматов.
