— Договорились.
— Я плохая мать, да? — внезапно спросила Светлана.
— Ну что ты несёшь, мам?
— Плохая, я знаю, — Светлана кивнула.
— Мне, конечно, не с чем сравнивать, но, думаю, лучшей матери на свете нет. Хотя, может, у Тимы Назарова мама получше, — сказал Дима и засмеялся.
Светлана тоже рассмеялась.
— Или у Никиты Довгополова, — добавил он.
— Ладно, пойдём домой. Тебе завтра в школу, — со спокойствием на душе сказала Светлана.
— И тебе, — улыбнулся Дима.
Они поднялись и пошли домой. Снег под их ногами едва слышно поскрипывал. Спина Светланы, похожая на закорючку, выпрямилась.
На крыльце они увидели Степана, бегущего с мешком в руках.
— Странный мужик этот Домрачёв, — сказал Дима.
— Он просто ничтожество, — сказала Светлана. — Что с него взять?
— Чур меня! — прокряхтел Домрачёв, услышав голоса.
23
Катя вышла из дома, громко хлопнув дверью. Она, дёрнувшись, согнулась и пристыженно прижала голову к груди. Егор терпеливо ждал, пока девушка проверит, не проснулись ли от грохота родители. В машине их дожидались двое его друзей, Никита и Миша, и Катина подруга Вика.
Поехали они в «Ирину».
У входа в кафе гостей встречало облако густого сигаретного дыма. Парни остались ненадолго на улице. Катя зашла в «Ирину» вместе с Викой и, приветственно улыбаясь, кивнула своим знакомым. Они сели за столик в углу, и к ним сразу подошёл молодой парень в фартуке. Грязной розовой тряпкой он смахнул со стола крошки с пеплом и, нехотя кинув на стол две заламинированные выцветшие бумажки с фотографиями шашлыка, оливье и других блюд, удалился. Катя потянулась к меню и брезгливо ухватила его двумя пальцами, подозрительно оглядываясь.
— Ну молодцы тоже! — обратилась она к Вике, перекрикивая музыку. — Отправили одних в этот барак.
— Да ничего, знакомых полно, — отозвалась Вика, покачивая головой и вторя ритму. — Это Ленка там сидит?
— Какая? — быстро обернулась Катя.
— Да не смотри, — пряча взгляд в стол, говорила Вика. — Медленно повернись. У стойки. С Арменом.
— Да какая Ленка?
— Зиновьева.
— А, вроде бы она, да.
— Чего это она с Арменом?
— Не знаю. Сердцу не прикажешь, — попыталась улыбнуться Катерина.
— Да шлюха она просто!
— Ну ты погромче кричи, — Катя осмотрелась.
— Да все и так это знают. Чего скрывать? Только машину новую купил ― она сразу тут как тут.
— Чего ты сразу ярлыки вешаешь? Он, может, чем-то другим её обаял.
— Знаем мы, чем таким другим, — лукаво посмотрела на подругу Вика. — Таким бабам для счастья нужно немного. Главное, блестящего, да побольше.
Катя посмотрела на своё кольцо.
— Ну, знать нам всего не дано, — всё пыталась улыбаться Катя.
— Это да. Но тут к гадалке не ходи…
— Давай, может, тему сменим? Мы, между прочим, знаешь, по какому поводу собрались?
— Ну-ка? — заинтересовалась Вика.
В это мгновение за спиной Кати раздался грохот. К их столику подкатился стеклянный осколок от входной двери. Катя осторожной поступью двинулась к выходу. Вика пошла вслед за ней.
На улице на холодном снегу, как два разъярённых, сплетённых в один ком кота, дрались парни. Вокруг них суетились другие: кто-то пытался разнять, кто-то, напротив, советовал одному из бойцов, как уязвить другого. В итоге начались стычки между подначивающими и разнимающими.
— Егор! — испуганно крикнула Катя.
В клубах дыма ничего нельзя было разглядеть. Она кинулась ближе к толпе и сквозь хаос мотающихся рук разглядела своего жениха. Он сидел на обездвиженном, уже не сопротивлявшемся ударам несчастном парне.
— Егор! Прекрати! — она схватила его за плечо.
— Отойди! — рявкнул он на неё.
— Миша! — крикнула на друга Катя. — Чего вы стоите?! Снимите его! Егор! Я тебе говорю, прекрати!
Парень нанёс последний удар по лицу противника, превратившемуся в кровавое месиво, и неохотно встал. Он положил свои большие окровавленные ладони на встревоженное лицо Кати и начал ей втолковывать:
— Успокойся, всё хорошо. Мы всё решили.
— Какая мерзость, господи! Пусти! — она оттолкнула Егора и порывисто двинулась к машине.
Он побежал за девушкой.
— Ну куда ты? Стой!
Она встала возле «Лады».
— Мы здесь не останемся. Открой мне дверь.
— Кать, он сам виноват, — пытался оправдаться Егор.
— Знать ничего не хочу. Какая мерзость! Как не стыдно! Открой дверь, Егор! Открой дверь, открой дверь, открой дверь, — затараторила она.
Он, виновато глядя на девушку, нажал кнопку на брелке, и машина открылась. Они сели.
— Откуда в тебе столько злобы, агрессии? Я не понимаю, — сказала Катя.
Егор молча выслушивал её обвинения.
— Когда ты со мной или с моей семьёй, ты сдерживаешься? Так, что ли? Какой ты настоящий? Такой?
— Катя, — членораздельно заговорил Егор, — этот Мухоморов… Он мне нагрубил, и я поставил его на место.
— А если я тебе нагрублю, ты тоже станешь меня на место ставить?
— Тебя не стану, — признался Егор, как будто в преступлении.
— Меня не было рядом две минуты. И ты за две минуты устроил драку. Пойди попроси у него прощения, и мы поедем отсюда, — сказала она.
Егор тупо смотрел на невесту.
— Пойдём вместе, — добавила Катя.
Егор нехотя вылез из машины и медленно пошёл к пострадавшему парню, сидящему на гнилой скамейке в окружении сочувствующих. Там же стояли Вика, Миша и Никита. Егор жестом заверил их, что не намеревается никого бить, и те отступили. Он под пристальным вниманием Кати присел на корточки, нагло уставился в глаза избитому до неузнаваемости Мухоморову и сквозь зубы процедил:
— Как ты, дружище? Ничего?
Мухоморов смотрел на Егора злыми красными глазами.
— Ты прости меня. Не хотел так сильно, — добавил Егор.
— Да пошёл ты на хер, — истерично усмехнувшись, сказал Мухоморов.
Толпа сразу загудела, засуетилась. Миша с Никитой взяли Егора под мышки. Тот поднялся, оттолкнул их, показал руками, что у него всё в порядке, и, улыбаясь, обратился к Кате:
— Извинился. Теперь можем ехать, дорогая?
