– Он же барон, а не абы кто. Наверное, он был приближенным Аль Капоне. Первым делом я собираюсь получить от него сведения о неприятельском лагере.
При виде меня крысиный барон снова принимается прыгать и кидаться на стекло. Его глазки злобно сверкают.
Узнал меня!
– Непохоже, чтобы он мечтал о сотрудничестве. И потом, что-то я не пойму, как мы сможем общаться, ведь с нами больше нет переводчика Шампольона, – напоминает Роман.
У него ко мне личная неприязнь.
– Остаются только пытки, – предлагает мой сынуля, убежденный поборник жестких мер. – Вот повыбиваем ему зубы – станет шелковым.
Натали по-прежнему – сама прагматичность.
– Он и есть твой второй план, твой способ получить статус представителя общины?
Я качаю головой – научилась у людей.
– В точку! Думаю, его можно использовать для достижения наших целей.
У Романа раздосадованный вид.
– Объясни мне, в чем состоит твой проект, – просит он со вздохом.
– Мне понадобитесь вы, Роман, и вообще все остальные, потому что моя идея такова: вместо мучений доставить ему… наслаждение.
Все непонимающе смотрят на меня.
– Мы поделимся с ним пониманием мира, и тогда ему самому захочется нам помочь.
– ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ, МАМА! МЫ НЕ СТАНЕМ ПРЕДЛАГАТЬ ЭТОМУ ЛЮТОМУ ВРАГУ НАШУ НАИВЫСШУЮ ЦЕННОСТЬ!
Какая ограниченность! Именно это мы и сделаем.
Эта идея посетила меня, когда я вспомнила давний эпизод с пленной крысой, которой мы развязали язык при помощи наркотика, но в этот раз мой замысел гораздо амбициознее: переманить пленного на нашу сторону.
– НЕТ, МАМА, НЕ СМЕЙ!
Приходится тратить время на объяснение своего плана моему пустоголовому сынку.
– В сущности, против крыс я ничего не имею. Они такие же животные, как все остальные. Животные не бывают ни добрыми, ни злыми. В крысах меня смущает одно: их желание всех нас покорить или уничтожить.
– Разве этого мало, чтобы хотеть их истребить?
– Мало, потому что если брать каждую крысу по отдельности, то она не хуже и не лучше каждой отдельной кошки, человека, свиньи или собаки. Сознание каждого сформировано ценностями, приобретенными от родителей. Достаточно будет внушить ему, что его ценности ложны. Так мы зароним в его голову мысль, что в долгосрочной перспективе наш общий интерес во взаимопомощи: лучше ему быть с нами, а не против нас.
Горстка слушающих меня пребывает в сомнении.
– Вот мое предложение: сделать пленному операцию, вживить ему Третий Глаз, как у меня.
– Прекрати, мама, он враг!
– То-то и оно: порой лучшая стратегия – использовать наших врагов.
Первыми принимают мое предложение Натали и Роман.
– Если удастся его переубедить, то мы получим в его лице даже не информатора, а целого шпиона, – говорю я.
В конце концов Сильвен, Эдит и Джессика тоже принимают мой план.
Роман без промедления требует предоставить ему хирургические инструменты (к счастью, здесь, в бывшей ветеринарной клинике, есть все необходимое) и готовит хирургический стол для операции на крысе.
Эдит вызывается ему ассистировать.
Я с любопытством слежу за операцией, понимая, что точно так же вживляли гнездо USB мне самой.
Первым делом Роман приподнимает крышку аквариума и пускает внутрь снотворный газ. Неистового барона валит с лап глубокий сон.
Эдит аккуратно берет его, кладет на пробковую дощечку и пристегивает лапки, чтобы он не смог вскочить, если вдруг прекратится действие анестезирующего средства.
Роман вооружается медицинской дрелью и перфорирует череп грызуна между глазами. Звук ужасный, запах жженной крысиной кости и того ужаснее.
Ученый изучает мозг крысы при помощи рентгеновского аппарата. Потом, орудуя пинцетом, прикрепляет в разных точках десяток электродов и соединяет их тончайшими проводками с гнездом USB.
Эдит применяет средство, способствующее рубцеванию, чтобы организм животного не отторг церебральный протез.
Пока не кончилось действие анестезии, Роман задает мне вопрос:
– Ты хочешь забросить его во вражеский лагерь в качестве резидента?
– Предлагаю назвать его Матой Хари, – говорит Натали.
– У меня есть предложение получше, – говорит молодой ученый в толстых очках. – Назовем его Павлом.
– Кто такой Павел? Еще один прославленный шпион?
– Человек, ставший впоследствии Святым Павлом. Он жил две тысячи лет назад. Сначала он воевал с Иисусом, но на пути в Дамаск у него случилось озарение, в результате чего он перешел в противоположный лагерь.
30. Савл Тарсский, он же Святой Павел
Савл из Тарса, ставший потом Святым Павлом, принадлежал к гонителям евреев – учеников Иисуса Христа и участвовал, в частности, в пленении и казни первомученика Стефана. Тем не менее в 36 г. (через три года после распятия Иисуса Христа в 33 г.), по пути в Дамаск, у Савла случилось озарение: он понял, что прибился не к тому лагерю. Он присоединился к выжившим апостолам и вызвался их возглавить, чтобы создать новую религию.
Сначала апостолы осторожно отнеслись к бывшему своему гонителю. Другой причиной сомневаться в Павле было то, что он никогда лично не встречался с их Учителем. Кроме того, Иисус Христос всегда говорил, что не хочет создавать новую религию, а желает просто вернуться к коренным ценностям иудаизма, поруганным римскими захватчиками.
Тем не менее Павел оказался блестящим оратором, вследствие чего стал безусловным предводителем группы. Первой целью был переход в христианство большинства евреев, второй – крещение неевреев (необрезанных), третьей – строительство церквей для отправления христианского культа. С 45 по 58 г. Павел странствовал вместе с Варнавой по всему Средиземноморью для обращения и для создания христианских общин, в частности на Кипре, в Антиохии, Милете, Эфесе (территория современной Турции), в Салониках, Коринфе, Афинах (Греция).
Тем не менее во времена крупных столкновений между евреями и римлянами (восстания против захватчиков вспыхивали неоднократно) поведение Павла волновало власти. Его схватили в Иерусалиме и привели к прокуратору Антонию Феликсу. Как римский гражданин Павел потребовал, чтобы его судили в Риме. Требование было выполнено. В 60 г. его привезли в столицу империи и поселили в отдельном доме.
После пожара Рима 18 июля 64 г. император Нерон, опасаясь народного бунта, обвинил в поджогах евреев, и в особенности христиан.
Павла приговорили к смерти, но как римлянина не сожгли, а обезглавили. Перед смертью он помолился, а потом подставил шею под топор. В истории он остался под именем Святого Павла.
