– Сделаю что должен.
Владимир говорит, что теперь у него есть решимость реализовать план, который давно вынашивает. План отомстить. Всем и за все. Он расхаживает от окна к скамейке и обратно. Ходит, рассуждает и сам понимает, что не сделает ничего плохого. Даже если будет уверен, что сто процентов ничего ему за это не будет.
Не сделает.
– И волки сыты, и овцы целы. Ферштейн?
– Это коньяк…
– На самоделке отпечатков не найдут. И виновного не накажут, пусть и не пытаются, но поделом. И ей. И я… И…
– И ты несешь пьяный бред, говорю. Отдай мне.
– Мужики! – В курилку заглядывает обеспокоенная голова сержанта. – Там, на фиг все. Вас…
Он замечает нетрезвое состояние коллег и с огорчением, что его не позвали, продолжает:
– Оооо. Да вы тут, я смотрю, уже молодцы.
– Чего хотел? – спрашивает Владимир и быстро убирает свой пакет обратно в карман.
– Я ничего не хотел. Тех двоих, как просили, оформил.
– Ну, молодец. Спасибо.
– А вот Брянцев. Теперь он, на фиг, носится по отделению, разыскивает тебя и грозит увольнением.
– Зачем?
– Один из задержанных сыночек, нафиг, чей-то оказался. Какой-то шишки важной. И его, понимаете ли, обидели.
– И что?
– И то… Ищет, говорю.
– Ну, скажи ему, что ушли. Скажи, что не нашел. Мы вообще сейчас патрулируем.
– Да. Вижу, на фиг. Работа кипит. До обеда уже напатрулировались. – Он машет рукой перед носом, отгоняет неприятный запах.
– Давай. Все.
Глеб поднимается и, пошатываясь, идет к молодому коллеге.
– Не надо тут. Видишь, у нас обстоятельства.
– Угу. Помню, на фиг, солидарность.
– Ну вот. Раз помнишь, значит, завтра… значит, поговорим.
– А сегодня?
Сержант с угасающей надеждой в глазах смотрит на коллег.
– А сегодня, иди. – Глеб меняет тон на любезно-мягкий. – Ты иди. И мы тихонько пойдем.
Друзья практически синхронно бросают окурки.
– Как пойдете? Куда, на фиг?
– Ту-да, – Глеб показывает на выход.
– А Брянцев? Что я ему?
– Все. Выдохни. И действуй.
– Да, сержант. Действуй. Придумай что-нибудь. Ты же у нас вон какая голова… светлая.
– Но.
– Никаких но.
– Никаких, – добавляет Владимир.
– Набрянцай ему убедительного. Скажи – ребята на задании.
– Сержант, жалобы жильцов из пятого, помнишь?
– У них, на фиг, урны вроде бы.
– Да. Урны пропадают. Женщина там еще такая живет, с рыжими волосами, шумная.
Сержант кивает.
– Ну, вот. Скажешь Брянцеву, с ними разбираемся.
Друзья одновременно пригибаются и идут через пожарный выход, а сержант остается один на один с тлеющими окурками, с негодованием начальника и мыслью о том, что солидарность какая-то несправедливая получается. Как выручать, так – скорее действуй, а как выпить вместе, так на этом солидарность и заканчивается. Он бы и не стал пить. Тем более на работе, тем более со старшими по званию. Но сам факт. Могли бы и пригласить.
Друзья выходят на улицу.
Свежий воздух опьяняет сильнее коньяка.
– Спасибо, Глеб.
– Не надо мне твои спасибо. Отдай-ка лучше мне свой пакетик.
Владимир игнорирует просьбу, смеется и приобнимает друга.
– Чтоб я без тебя.
Глеб покачивается и двигает пальцем из стороны в сторону.
– А вот тут ты не прав. Сейчас мы с тобой за покупками. А завтра утром еще проклинать меня будешь.
* * *
– Лилочка, ну скоро уже?
Девочка ноет.
Она устала.
Майя может несколько часов без перерыва носиться по дому, галдеть и всем надоедать, но стоит пройти пешком пару кварталов, как она начинает хныкать и капризничать. Ножки у нее болят, надоело идти. И аргумент у Майи железный – на один взрослый шаг малышке приходится делать три, а то и четыре детских.
Спорить с девочкой и уговаривать ее бесполезно. Вариант один – нужно брать на руки и нести.
– Лилочка, ну куда мы?
Малышка дергает сестру за рукав.
– Ым, давай.
Без лишних разговоров Лилия перехватывает сумку и помогает младшенькой забраться на руки.
Майя прижимается щекой к сестре и мгновенно умолкает.
– Так, ым, лучше?
Малышка кивает.
Пускай одной рукой тяжело нести ребенка, пускай во второй увесистый багаж с торчащими из него плохо набитыми вещами, зато малышка успокоилась и больше не плачет.
Они в безопасности.
– Лилочка, а ты не сказала.
Малышка спрашивает, а девушка продолжает идти молча.
– Не слышишь, что ли? Ты же не сказала. И это не прятки, и никакой не сюрприз для мамы. Куда мы?
Лилия естественно прекрасно слышала вопрос, но она не отвечает. Просто она и сама не знает на него ответ.
– Скажи. Лилочка, не молчи.
Девочка не отстает.
Подальше от дома, куда глаза глядят. Чуть было не вырвалось в ответ. Но Лилия вовремя спохватилась. Не хватало еще, чтобы Майя к своему нытью начала по-настоящему плакать.
– Скажи. Скажи-скажи.
– Девушка, у вас все хорошо?
Мужской голос окликает беглянок.
Лилия не оборачивается, краем глаза замечает мужчину в форме, который идет к ним.
На улице шумно. Проезжают машины, сигналят. На ухо Майя кричит свое капризное «скажи-скажи». Вполне можно притвориться, что не услышала полицейского. К тому же есть шанс, что Лилии на самом деле показалось и к ней никто не обращался.
– Девушка.
Полицейский идет следом. И он явно зовет Лилию.
Она ускоряет шаг. Может отстанет? А если нет, можно будет что-нибудь наврать, но лучше притвориться, что не услышала.
– Девушка, остановитесь. Подождите. Девушка с ребенком на руках, я к вам обращаюсь. Все в порядке?
Мужчина в форме не унимается.
Зовет.
Спешит.
Кажется, его лишь подбадривает ее нежелание остановиться. Его так учили. Не желает говорить – подозрительно. Подозрительно, значит перед ним потенциальный преступник.
– Девушка. Постойте. – Он и не думает отступать.
