– Лилочка, я одна боюсь.
– Ым, Майка, послушай меня внимательно. И запомни. – Лилия говорит с той интонацией, которой умудренные опытом старики делятся со своим потомством важными истинами. – Никогда не бойся. Никого. Никогда-никогда.
Лилия наклоняется и, глядя в глаза малышке, продолжает:
– Не бойся. Иначе у тебя тоже будет дефект. Поняла?
Малышка молчит. Она думает. Она знает, о чем говорит сестра.
– Нет. Ты врешь. Это не заразно.
– Еще как, ым, заразно.
– Но я же не хочу ымкать, как ты.
– Тогда, ым, не бойся. Я предупредила.
Майя вот-вот расплачется.
Теперь малышке вдвойне страшно. Во-первых, девочка боится остаться одна в незнакомом дворе, во-вторых, теперь она боится собственного страха, ведь, если верить сестре, из-за него можно «заразиться» дефектом.
– Майка, перестань, ым, сопли разводить. Я на минуточку.
– Я с тобой.
– А за вещами, ым, кто присмотрит?
– Мы возьмем их.
– А Котофеич?
– А что?
– Сама посмотри. Видишь, как он устал? Зачем, ым, его заставлять? Посиди за старшую. И присмотри.
После фразы, что девочка должна присмотреть за Котофеичем, Майя успокаивается. Несмотря на всю неубедительность слов сестры, теперь она остается за старшую. За главную. И она справится.
– Ладно, Лилочка. Присмотрю.
– Молодец. Только жди и не уходи. Я, ым, скоро.
Лилия оставляет сестру во дворе и почти бегом возвращается на проспект к продуктовому магазину.
Воровать нехорошо. Она это знает. И она никогда не совершала ничего противозаконного. Но сейчас безвыходная ситуация. Не оставлять же ребенка голодным.
– Нужно действовать, – говорит себе Лилия и подходит к двери.
Она зайдет.
Затеряется среди толпы покупателей. Схватит хлеб и если повезет кусочек сыра. Обязательно не забудет клубничный йогурт. Именно клубничный – любимое лакомство Майи. Без йогурта можно и не надеяться, что сестренка согласится позавтракать.
Лилия убедится, что никто не видит, спрячет все продукты под кофтой и быстро удерет.
Звучит просто.
В крупных магазинах постоянно воруют. Ничего особенного. Не она первая, не она последняя.
Главное не трусить.
Лилия заходит в магазин. Идет, изображает спокойный решительный шаг.
Двери ползут в стороны. Запах от кофейного аппарата заставляет глотать слюну.
Впервые девушка идет в магазин с таким неприятным ощущением. Волнуется. Приходится смотреть под ноги, чтобы случайно не поскользнуться на плитке и не упасть. Руки млеют, на лбу проступают капельки пота. Кажется, все охранники смотрят только на нее. Предатели. Все камеры, хоть их и не видно, направлены строго на нее.
Развернуться бы сейчас да удрать.
Может, встать у входа и попросить деньги?
«Подайте на пропитание для меня и моей маленькой сестры».
Постоять с грустным лицом полчаса. И ведь подадут, мир не без добрых людей. Наверняка помогут. Но полчаса – это слишком долго. Майя не высидит. Забоится, разревется.
Образ всхлипывающей сестренки придает сил. Давай, трусиха, говорит она себе и проходит вдоль прилавков.
Отдел выпечки.
Лилия не станет привередничать и выбирать самую дорогую булку, хватает первую попавшуюся.
Теперь сыр.
Сыр она выбирает скромный треугольник, грамм сто пятьдесят.
И баночка йогурта. На упаковке, она по привычке проверяет дату изготовления и срок годности. Десять дней до истечения – подходит.
Теперь нужно как-то спрятать и вынести еду на улицу.
– Глеб, смотри, та девчонка.
Лилия приближается к кассе. Возле стеллажа с бутылками газировки она прячет продукты под одежду и, придерживая руками живот, направляется к выходу.
– Отстань. Мы сюда за покупками, а не следствие вести. Девчонка как девчонка.
Полицейские хоть и собирались, все еще не переоделись. Но и в гражданской одежде было бы сразу понятно, что они сотрудники.
Лилия смотрит на кассы, выбирает самую длинную очередь.
План заключается в том, что в густой толпе на нее никто не обратит внимания, и она без проблем протиснется к выходу.
– Глеб, я чувствую, ей нужна наша помощь.
– Успокойся, говорю. Две хватит или три покупаем?
– Нужно ей помочь.
– Крот, угомонись. Если она захочет, то помощь понадобиться не ей, а нам. Ты себя в зеркале видел?
Он звонко смеется и складывает дополнительные бутылки в тележку.
– Лучше бери три.
– Что насчет запивать? Сок возьмем?
– Запивать?
– Ну да.
– Виноградный. Вон, два литра на скидке.
Лилия идет, старается не привлекать внимание. Смотрит под ноги, изредка косится по сторонам. Она извиняется, пробирается через толпу.
Охранников вроде бы не видно.
Еще метров пять, и девушка благополучно покинет магазин.
Как только появятся деньги, она обязательно заплатит. Потом. Как только представится такая возможность.
Лилия встречается взглядом с кассиром, виновато улыбается и пожимает плечами, мол, простите, зря пришла, ничего не купила.
Лента рывками подвигает товары. Бесконечные горы туалетной бумаги, коробки с макаронами, упаковки круп, бутылки, сковорода.
Мужчина в солнцезащитных очках на затылке оплачивает покупки и просит пакет. Он отодвигается в сторону, втягивает живот и пропускает девушку к выходу. Но как бы мужчина ни старался, Лилии не проскользнуть мимо пузатого, и они выходят вместе.
Проклятая рамка начинает звенеть. Пронзительно. Настойчиво.
«Пи-пи-пи».
Лилия замирает.
Все вокруг, даже те люди, которые уже стояли в дверях и собирались уйти, оборачиваются и смотрят. Смотрят, где же этот наглый вор, из-за которого сработал сигнал.
«Пи-пи-пи».
Неужели они даже хлеб маркируют? Параноики. Затраты на это не покроют стоимость булочки.
Предатели.
– Ой, извините, – говорит пузатый мужчина, глупо улыбается и кладет на ленту электробритву, которую все это время держал в руках. – Я случайно прихватил.
Лилия чувствует, как мурашки бегут по спине. Значит, это не из-за нее сработал датчик.
Не из-за нее.
Лилия смотрит, как кассир подносит бритву, сканирует штрихкод и кивает пузатому, мол, ничего страшного, бывает. Мужчина что-то говорит, отшучивается за неловкую ситуацию.
