– Не знаю, что делать. Ответить, например, где девочка. Она с тобой?
– Она…
Глеб, обыкновенно скорый на ложь, растерялся. Мозг отказывается придумывать отговорки. С этой минуты он не станет врать. Никому. Особенно себе.
– Можешь не отвечать, раз не хочешь. Но если это так, или если ты знаешь, где найти Лилию, лучше привези ее к нам.
– Она вряд ли согласится.
Глеб не видит, но чувствует, как улыбаются губы Кати. Ей нравится, что он наконец-то сказал правду. И ему нравится, что не нужно больше притворяться. Говорить правду приятно и куда легче, чем выдумывать ложь.
– Так придумай что-нибудь. Ты же вон какой выдумщик.
– Мне что, ее силой тащить?
Спрашивает он, скорее, у себя, просто мысли вслух. Фраза, которую никто не должен был услышать.
– Силой или уговорами. Мне какая разница?
– Ладно. Я перезвоню.
– Подожди. Что б ты там ни решил. Если ты заподозришь ненормальные изменения, странности… Не думай. Срочно вези ее в больницу.
– Какие странности?
– Не знаю. Но эта Лилия вполне может оказаться опасной для самой себя и для окружающих.
– Ты несколько раз сказала, что девочка опасна. У меня только один вопрос к тебе. Какого тогда ее выписали?
– Я не могу на это ответить. Возможно, врач посчитал, что она идет на поправку. Не знаю. Профессор ни перед кем не отчитывался, тем более перед медсестрами.
Автобус останавливается.
Глеб показывает удостоверение, проходит по пустому салону и садится на последнее сиденье.
– Понял. Спасибо, Кать. Я перезвоню.
– Имей в виду, что, скорее всего, девочка умеет притворяться. Если она психопатка, только специалист сможет распознать ее поведение.
– Я понял. Спасибо.
Глеб хочет поскорее прервать вызов и позвонить Владимиру. Он должен предупредить друга.
– Отнесись к информации серьезно. Пациенты профессора самые трудные и непредсказуемые. Еще раз повторю, скорее всего, Лилия опасна.
– Я услышал.
– Вполне возможно, что Лилия способна на убийство.
Пальцы жмут «прервать вызов».
Глеб позже перезвонит. Отблагодарит Катю и еще раз извинится, возможно, даже заедет.
Или нет.
Не важно.
Сейчас ему срочно нужно сообщить информацию Владимиру.
На экране светится надпись «Исходящий вызов – Вовка Крот».
– Давай же, возьми трубку.
«Абонент не отвечает».
Пальцы жмут на повтор.
«Абонент не отвечает».
* * *
Владимир весь день провел в раздумьях. Ходил, глядел под ноги и пытался собрать в голове осколки прошлого. Не заметил, как на улице начало темнеть. Небо затянуло серыми тучами.
Он смотрит на экран вибрирующего телефона. Улыбающееся лицо друга, надпись входящий вызов «Глеб».
Владимир не ответит.
Он не хочет говорить. Ни с кем. Особенно с другом, который понимает его с полуслова и считывает настроение с первой фразы.
Моросит. Холодные мелкие капли приземляются на лицо, вынуждают снять очки.
Владимир садится на бетонный парапет, отгораживающий клумбу от тротуара.
Жизнь рушится.
Жена, сын, работа.
Все не так. Все неправильно.
Входящий вызов «Глеб». Фотография на экране настойчиво вибрирует.
– Идите вы все!
Телефон отлетает в мусорный бак.
Владимир жмурится. Без очков не разглядеть, что за номер у автобуса, который проезжает мимо. Владимир старается сфокусировать взгляд. Это должно отвлечь. Иногда солнечным днем, если сделать гимнастику для глаз, расслабиться и присмотреться, можно на время и без очков хорошо видеть.
Но не сегодня.
Владимир ломает пополам пластиковую оправу и бросает очки в урну к телефону.
Последнее дело. Последний рубеж. Помочь девочкам и покончить с этим дурацким забегом.
Чем бы ни завершилось его последнее дело, он знает, как поступить. Владимир достает завернутый в пакет пистолет. Крутит в пальцах. Дождь мелкий, но пакет быстро намокает. Нет, он не сможет навредить ни Алле, ни Глебу. Все, на что сгодится этот самодельный пугач – пустить себе пулю в лоб.
Это не вариант. Не второй и никакой.
– Это трусость, – произносит Владимир, и мокрый сверток с украденной уликой отправляется в урну следом за телефоном.
Его не заботит, что, когда найдут пистолет, а его точно найдут, рядом будут лежать его телефон и очки.
– Пусть так.
Больше никаких запасных вариантов. Никаких черных ходов и пожарных выходов.
Последнее дело – и все будет кончено. Не с жизнью. Но с лицемерием и обманом Владимир распрощается раз и навсегда.
Ему предстоит долгая беседа с бывшей женой, бывшим другом и бывшим сыном.
* * *
Глеб выходит из автобуса на ближайшей остановке. Ловит такси, мчится в отделение. Он смотрит в окно на набирающий силу дождь и всю дорогу жмет на телефоне «повторить вызов».
Владимир не отвечает.
Интуиция подсказывает Глебу, что происходит что-то плохое. Что ему нужно торопиться. Вот-вот случится непоправимое. Он должен поговорить, предостеречь друга.
Такси останавливается.
Глеб расплачивается с водителем, не дожидается сдачи и вбегает в здание.
– Петров в отделении?
Глеб без лишних любезностей и приветствий на ходу спрашивает дежурного, где Владимир. Вытирает от капель лицо. Не слушает ответ, спешит. Почти бегом проходит через коридор в сторону кабинета.
– Его нет, – отвечает уставший монотонный голос дежурного в пустоту.
В кабинете тепло. Пахнет кофе. Сержант что-то пишет. На столе Владимира стоит его чашка.
– Где?
– О, на фиг. А вот и второй герой.
– Сержант, где Петров?
– Что ты орешь? Откуда я знаю? Был, на фиг. Еще с утра приходил. Брянцев, на фиг, кричал. Ох, как кричал.
– Где он сейчас?
– Не знаю, на фиг, у себя, наверное. Он здесь и не сидел, как накричал, так сразу к себе и пошел.
– Кто?
– Ну, Брянцев.
– Да какой, к черту, Брянцев. Владимир где?
– А. Так начальник его выгнал. Говорит, иди на фиг. Домой, подальше отсюда. И чтоб не возвращался.
Глеб выбегает из кабинета.
