Как ни странно, позади меня снова раздалась пара-тройка удивленно-огорченных вздохов. Что, кто-то всерьез собирался принять перед занятием волшебный допинг?
«Вообще-то, сие в порядке вещей, сударь, — невозмутимо заявил Фу. — Если стемнело, как не включить ночное зрение? Если нужно долго сидеть за столом — почему бы на время не укрепить мышцы спины? Усилить голос для публичного выступления — из той же оперы. Маны все сие забирает немного, а эффект — налицо!»
«Непонятно тогда, зачем тут вообще нужна чисто физическая подготовка», — заметил, «переваривая» услышанное, я.
«Только не спрашивайте о сем у господина ротмистра», — хмыкнул фамильяр.
«И не собирался…»
* * *
И правильно не собирался: нашлось кому броситься на амбразуру и без меня. Но случилось это чуть позже.
— Сегодня мы с вами встречаемся в таком составе первый и последний раз, — объявил Сиротин, когда, переодетые в тренировочные костюмы (юноши — в темно-синие, девушки — в красные с белым, яркие и довольно симпатичные) мы выстроились в спортивном зале вдоль стены. — По результатам стартовых занятий с каждым из трех отделений я распределю вас по смешанным группам — в сильнейшую, среднюю и слабую. Впредь они будут тренироваться отдельно. Но учтите, сие разделение — не навсегда. В конце семестра будут подведены новые итоги — и кто-то, возможно, поднимется к лучшим, а кто-то скатится к худшим. Отмечу, что, как правило, призовые баллы на занятиях будут получать только те, кто войдет в первую, ведущую группу, и лишь в исключительных случаях — все остальные. Вопросы есть?
— Разрешите, господин ротмистр? — словно только этого и ждал, поднял руку Гурьев.
— Да, молодой граф, — кивнул ему Сиротин.
— Могу я поинтересоваться: в чем смысл работы на нуле? — спросил кадет.
Да, вот и он — тот самый вопрос.
— В том, чтобы хоть отчасти исправить существующий в вас перекос, сударь, — холодно прищурившись, бросил преподаватель. — Империи нужны гармонично развитые офицеры, а не те, кто только и горазд лить ману по поводу и без повода! Я доходчиво ответил, молодой граф?
— Прошу прощения, господин ротмистр, но не вполне, — и не думал, однако, покамест отступать Гурьев. — А чем это плохо — лить ману? Нет, я понимаю, что ее запас ограничен. Но уже с уровня Стольника на усиление физических кондиций много маны не надо. А Окольничий, не говоря уже о Боярине, так и вовсе не заметит этого расхода! И если, скажем, потратить время не на занятия на нуле, уподобляясь черни, а наоборот, на наращивание магической силы, выхлоп будет куда существеннее!
— Возможно, — нежданно не стал отрицать Сиротин. — Если пытаться все мерить циферками — возможно. Но жизнь — не арифметика, сударь. Особенно жизнь боевого офицера. Расскажу вам одну историю, господа кадеты, — теперь преподаватель обращался уже не только к Гурьеву, но ко всем нам. — Дело было в одной жаркой африканской стране. Военный отряд, которого не значилось ни в каких документах, выполнив ответственное задание, письменного приказа на которое никто никогда не отдавал, уходил от преследования по раскаленной безводной пустыне — портал там не годился, но суть не в сем. Маны у всех оставалось еще много, лили ее без сожаления — однажды даже дождь вызвали, чтобы утолить жажду. Сами понимаете масштаб затрат… И вдруг — как отрезало. Один офицер послал другому флягу с водой — а та на полпути замерла и упала на песок. Разведчик доложил, что не видит, что происходит за барханом, хотя и использует кривое зрение. Отвечающий за маскировку разводит руками — чужие взгляды больше не отводятся. В общем, попали в не обозначенное ни на одной карте «пятно» — зону, где магия невозможна. А враги все ближе! И, во-первых, их куда больше, чем нас, а во-вторых, у них могут оказаться при себе Слепки духа — а наши, как на зло, все уже разряжены… Вот вам и выхлоп, милостивые государи и милостивые государыни!.. В итоге из того отряда выжили всего двое, — помрачнев, продолжил преподаватель. — И один из них, уволившись из полка, пошел в некий кадетский корпус, готовить новое поколение офицеров — уже с учетом прежних ошибок. Вот так вот…
— Это вы были, в том отряде? — без спросу задала вопрос фон Ливен, первой осмелившаяся нарушить установившуюся в зале мертвую тишину.
— Нет, сударыня, — покачал головой ротмистр. — Физическая подготовка преподается в Империи кадетам в качестве профилирующего предмета уже более полувека. Когда о сем принималось решение, меня еще и на свете не было… А вот мой дед, майор гвардии Сиротин — как раз мог бы однажды оказаться в таком отряде… Если бы, конечно, сам отряд и впрямь существовал — мы же помним, что ни в одном официальном документе оный не упоминался… А чего нет на бумаге… — не договорив фразы, офицер развел руками. — Еще будут вопросы, господа кадеты?
Больше вопросов ни у кого как-то не нашлось.
* * *
Всего отборочных упражнений было предусмотрено шесть: кросс на две версты — на свежем воздухе, кругами вокруг зала, затем спринт на 100 аршин, подтягивание на перекладине, прыжок в длину, поднимание туловища из положения лежа (то, что у нас обычно называется «качанием пресса») и метание мяча в цель. За первенство в каждом виде программы Сиротин обещал по шесть призовых баллов — и это была хорошая для меня новость.
А менее приятный момент заключался в том, что наши дамы получили не только отдельную раздевалку, но и свой собственный итоговый зачет. Таким образом, на каждые полдюжины очков, которые я уже заранее считал своими, та же Иванка теоретически могла ответить шестью собственными, не позволив мне тем самым ликвидировать отставание.
Однако, к моей радости, дополнительно ротмистр объявил, что в конце занятия состоится рукопашный спарринг. Разумеется, на нуле. Всего один. И на кону в нем будут стоять целых двадцать четыре очка!
Вот это уже было другое дело. Я немедленно заявил о желании участвовать в поединке, что Сиротин себе и пометил. Стать моим соперником, правда, сразу никто не вызвался, и это, признаться, заставило меня слегка нервничать: а ну как на спарринг никто не выйдет, и тот в итоге не состоится? И что тогда, прощайте две дюжины призовых баллов? Однако преподаватель меня успокоил, заверив, что, если добровольцев не окажется, он сам определит второго бойца.
Дальше все пошло как по маслу. Ну, по крайней мере в той части, что зависела от меня. Свои тридцать шесть очков на шести отборочных упражнениях я собрал не то чтобы не напрягаясь, но и без особого труда. Какую-никакую конкуренцию мне сумел составить лишь Востряков, да и то скорее символическую. Все-таки магические способности тело расхолаживают, как ни крути.
Однако и Иванка оказалась не лыком шита — свои двадцать четыре балла она таки заработала, уступив только в упражнении на пресс — фон Ливен, и в метании — Муравьевой. А так ведь и не скажешь по ней, что спортсменка-суперменка — с виду мелкая, хрупкая, где там мышцы? А вот поди ж ты!
Так или иначе, разрыв между нами сократился до восемнадцати очков — премией за победу в венчавшем тренировку поединке они перекрывались с запасом! Теперь оставалось только ее, премию эту, забрать.
