— В любом случае — нет, — мотнула головой Воронцова. — Двенадцать минут — слишком долго. Что угодно может за это время случиться. Так что пока путь чист — возвращаемся к шкафу! Поднимите кто-нибудь самурая — и идем!
Мои руки уже были заняты Златкой, так что за Ясухару выпало отвечать Татарчуку с фон Ливен. Муравьева по-прежнему держала маскировку. Милана… Милана командовала.
За время нашего отсутствия двери лифта успели закрыться, слившись с кирпичом стены, и найти его без Воронцовой я бы, наверное, не сумел — хотя, вроде бы, и запомнил место. А уж тем более, не смог бы открыть — ключом молодой графине снова послужил ее перстень.
Мы вошли внутрь «шкафа», створки за нами захлопнулись, и лифт неторопливо пополз вверх… но уже через считанные секунды внезапно замер.
— Что за… — недоуменно вскинула голову Милана, исчезая для меня при этом во мраке.
Я торопливо подпитал ночное зрение, но светлее вокруг не стало — несмотря на явный отток маны, моя техника почему-то не сработала.
В самом деле, что за…
— Уже уходите? — послышалось внезапно откуда-то сверху. — Что, даже чаю не попьете?
Я узнал голос графа Анатолия.
Глава 30
в которой я неудержимо качусь вниз
— Это мой отчим, дух ему в астрал! — узнала графа и Милана. — Сколько осталось времени до… — начала было она, обернувшись к Терезе.
— Имейте в виду: никакой маскировки у нас больше нет! — резко перебила ее Маша. — Мана тратится, а техника не работает! Так что нас слышат!
Блин, то же самое, что и у меня с ночным зрением!
«Фу, что случилось?» — быстро спросил я.
«Пока точно не знаю, сударь. Какая-то хитрая ловушка. С деталями еще разбираюсь — но похоже, все потоки маны перехватываются прежде, чем срабатывает задуманная техника».
— Разумеется, слышат, — снова раздался между тем сверху насмешливый голос графа Анатолия. — А теперь послушайте вы! Игра окончена! — эта донельзя банальная фраза прозвучала куда как зловеще. — Пока вы находитесь в сем шкафу, ваша мана у нас под контролем. И менее чем через минуту мы начнем у вас ее понемногу забирать. Высасывать вас до дна — и не надейтесь, что остановимся на нуле! Сами понимаете, что сие значит…
«Это то, что я думаю?» — похолодев, уточнил я у фамильяра.
«Да, сударь. Когда-то молодая графиня именно так поступила с той девицей холопского звания, а вы, вернее, ваше Зеркало — с молодым графом Петром…»
— Некоторое затруднение лишь в том, — продолжил между тем Воронцов, — что кое-кого из вас я все же предпочел бы увидеть снаружи не в виде кучки пепла. А посему вот для вас выход…
На пол лифта что-то со стуком упало. Одновременно под потолком вспыхнул свет.
На миг зажмурившись — ослепленный — я тут же заставил себя открыть глаза и посмотреть под ноги: на полу лежал кинжал с узким длинным лезвием. Очень похожий на тот, что когда-то я видел в руке графского подручного Федора. И не просто видел…
— Вы отрежете себе по пальцу на каждой руке, — заявил нам все тот же глас свыше. — Сами сподобитесь или соседа попросите — дело ваше. Но выйдете отсюда не раньше, чем выполните сию несложную операцию. Поспешите: ваша мана начинает уходить!
Я и впрямь почувствовал отток. Стоп, а как же Зеркало? Почему оно не срабатывает?!
«Зеркало тоже требует маны, сударь. Но не получает ее».
«Можно что-то сделать?»
«Я пытаюсь, сударь. Ищу лазейку».
Тем временем Милана шагнула к кинжалу, наклонилась и подняла его с пола. Посмотрела на клинок — будто бы даже с любопытством.
— Я требую гарантий! — заявила она затем, обратив лицо к потолку. — Поклянитесь, что сохраните моим товарищам жизнь!
— Ты вовсе не в том положении, чтобы что-то требовать, дорогуша, — хмыкнул граф Анатолий. — А я — совсем не в том настроении, чтобы что-то тебе обещать!
— В таком случае, я не выйду! — угрюмо заявила Воронцова.
— Тогда ты умрешь, — невозмутимо заметил ее отчим. — Но умрешь не первой — уверен, маны у тебя пока много. Не то, что у некоторых…
— У меня уходит! — словно по команде воскликнул вдруг Татарчук.
Он что, только теперь это заметил?
— У всех вас уходит, — бросил граф Анатолий. — И уйдет вовсе, если не поторопитесь! Ну а потом…
— Остановите это, ваше сиятельство! — подорвавшись, Татарчук отпустил спящего Ясухару, завалив того на Терезу, бросился к дверям шкафа и толкнул их плечом, но те, понятно, не открылись. — У меня осталось менее ста мерлинов!
— Какая досада, — показушно вздохнул Воронцов.
— Но ведь… Но я же… — словно дикий зверь в клетке, заметался кадет. — Ваша светлость! Пощадите! Ведь это же я! Я наступил на ту плитку! Я специально! Хотел подать вам сигнал! Желаю служить вам, ваша светлость!
— Что? — нахмурилась Милана.
— О незваных гостях в усадьбе мне было известно и без вас, сударь! — отрезал граф. — Что до вашего поступка — даже ежели он и впрямь был совершен намеренно — не думаю, что сие достойно награды или хотя бы снисхождения. Не я приставил вас к Милане. То есть, сударь, вы отнюдь не добросовестный лазутчик, а презренный изменник. Такой сегодня предал мою падчерицу, а завтра ветер сменится — так же переметнется от меня. Подобных слуг мне даром не надобно!
— Но… Как же?.. Молодой князь! — мигом забыв о Воронцове, Татарчук подскочил ко мне, схватил за руку. — Вы обещали мне ману! Тогда, в коляске! Я все растратил на ночное зрение! Вы обещали! Спасите!
— Теперь? — хмыкнул я, попытавшись высвободить ладонь, но из-за царевны на руках сделать движение достаточно резким у меня не вышло. — После того, как вы сознались в своем предательстве?
— Я… Я солгал! Хотел спасти свою жизнь! На самом деле, я вовсе не нарочно задел ту плитку! И граф же сам сказал, что и так все знал! Я не виноват! Спасите меня! Дайте маны!
— Ну, что я говорил? — самодовольно усмехнулся Воронцов.
— Молодой князь, вы обещали! — клещом вцепился в меня Татарчук. — Дали слово!
Дух меня дери, я же и впрямь ему обещал…
«Не делайте сего, сударь, только… — понял мои намерения Фу, но остановить меня не успел: прежде, чем я понял, что мана уходит в пустоту, слилось мерлинов двадцать — в плюс к тем, что и так тащил из меня граф Анатолий. — …зазря потратитесь», — закончил дух.
— Я отдаю, вы не принимаете… — пробормотал я, глядя на Татарчука.
Несмотря на то, что явно был на грани истерики, тот, как ни странно, все понял сразу.
Выпустив мою руку, кадет затравленно огляделся — и зайцем сиганул к Милане. Молодая графиня скрестила пальцы — должно быть, машинально — но щит, понятное дело, призвать не сумела. А тем временем Татарчук уже выхватил у нее из руки кинжал.
