а я делюсь своим
— Поверить не могу: они прислали кадетов?!
Голос послышался от дверей комнаты, куда нас выбросило из портала, когда я здесь еще толком и оглядеться не успел.
Пронзив мглу выхода из астрального коридора, я обнаружил себя на дощатом полу, когда-то крашеном, но ныне вытертом до голого дерева. Фуражка, которую я потерял, кувыркаясь в «трубе», валялась рядом. Машинально я протянул к ней руку, поднял и обнаружил, что головной убор принадлежит Ясухару — внутри имелась метка.
Забегая вперед, скажу, что это была единственная кадетская фуражка в комнате, остальные, по всей видимости, «скушал» астрал.
Приподнявшись на локтях, я наскоро осмотрелся. В шаге от меня на полу лежал на спине Тоётоми. Японец по-прежнему крепко спал. Как и Златка — голова лже-Ивановой притулилась у Ясухару на плече, кончик одной из косичек едва не залез самураю в приоткрытый рот.
В какой-то другой ситуации это, пожалуй, смотрелось бы даже мило.
Муравьева стояла аккурат позади дрыхнувшей парочки, слегка согнувшись и придерживаясь рукой за неровную бревенчатую стену — у узкого окошка, за которым, судя по всему, занимался рассвет. Хотя, может, и наоборот, сумерки сгущались. Так или иначе, не видно там было ничего, кроме рваных клочьев белесого тумана и робких красноватых отблесков солнца на них.
Я обернулся в другую сторону: справа от меня Тереза держала за покалеченную руку Милану. Кровь фон Ливен ей, кажется, уже благополучно остановила, и теперь, похоже, пыталась вернуть утраченный палец. Пока безуспешно — и немудрено: как я слышал, приживить отрубленный перст для целителя — пустяк, а вот вырастить новый — задача не из легких. Увы, прежний мизинец молодой графини, судя по всему, остался в лифте.
Я поспешил отвести взгляд: сил смотреть на молодую баронессу у меня не было. Как ни крути, я же ее только что предал! Хладнокровно обрек на смерть, чтобы жить самому! Да, в итоге все обошлось, но что это меняет?
В этот-то момент и раздался тот, чужой голос.
Я вскинул голову: в стене слева оказалась дверь, и в ее проеме стоял пожилой человек в поношенной серой паре, брюки которой были заправлены в высокие сапоги. Спину он держал прямо, плечи его были расправлены, а подбородок горделиво вздернут. Внимательные темные глаза смотрели на нас из-под густых седых бровей удивленно и будто бы разочарованно.
— Даже интересно, кого вы ждали, сударь, — буркнула от окна Маша.
— Уж точно не сопливых первогодков из Федоровки, — недовольно проговорил незнакомец.
— Кто вы? — спросил я, торопливо поднимаясь на ноги. Фуражка Ясухару все еще была у меня в руке и, не придумав ничего лучше, я надел ее на голову. — И где мы, собственно? — второе, пожалуй, было сейчас даже важнее.
— Подполковник Николаев, резидент разведуправления Императорского Генерального штаба в Северо-Американских Соединенных Штатах, — не замедлил последовать развернутый ответ — похоже, на оба моих вопроса сразу.
Почему-то я даже не удивился.
— Кадет первого года обучения Огинский-Зотов! — браво приложил я два пальца к козырьку — благо фуражка на голове имелась, пусть и чужая.
— Вижу, что кадет, — как-то не слишком дружелюбно обронил подполковник.
— Мы что, в Америке? — изумленно промолвила между тем Маша. После чего, отпустив стену и выпрямившись — будто бы не без труда — тоже представилась: — Кадет первого года обучения Муравьева! — откозырять, за неимением головного убора, возможности у нее не было.
— В Америке, сударыня, где же еще? — подтвердил Николаев. — В самом ее, можно сказать, центре — в Канзасе.
— Господин подполковник, но это невозможно! — возглас принадлежал Терезе — они с Миланой тоже поднялись на ноги. — Портал на такое расстояние не открыть!
— В астрале всяко бывает, сударыня… А позвольте узнать, откуда вы прибыли? — осведомился резидент.
— Из-под Москвы… Кадет первого года обучения фон Ливен! — несколько запоздало назвалась молодая баронесса.
— Кадет первого года обучения Воронцова, — в свою очередь отрекомендовалась Милана.
— А это кадет первого года обучения Ясухару, — указал я на спящего на полу японца, — и кадет первого года обучения… Иванова, — решил я на всякий случай не раскрывать личность царевны. — Прошу простить их состояние, господин подполковник, произошло недоразумение…
— Иванова, значит? — прищурился Николаев, шагнув к спящей паре. — Ну-ка, ну-ка… У-у, как все запущено, — протянул он, приглядевшись.
Неужели, узнал Златку?
— Хотя вот тут у нас все еще интереснее, — пробормотал подполковник, двинувшись по комнате дальше и приблизившись к Муравьевой. — Не так ли, сестренка?
— Простите? — нахмурилась Маша, явно смущенная таким фамильярным обращением.
— Они не знают, да? — усмехнулся резидент.
— Не понимаю, о чем вы, господин подполковник… — мне показалось, или Муравьева побледнела?
— Ладно, о сем после, — заявил Николаев, направляясь от Маши в мою сторону.
Почему-то мне вдруг сделалось здорово не по себе.
— Ну, с вами, сударь, все понятно, — проговорил резидент, заглянув мне в глаза. — Как и с вашим напарником…
— Простите? — невольно повторил я давешнюю недоуменную реплику длинноножки.
«Сударь, господин Николаев — метис! — подал голос Фу. — Причем, всего во втором поколении — на четверть дух! И он меня видит!»
«То есть, он никакой не подполковник Генштаба?» — ахнул я.
— Одно другому вовсе не мешает, молодой князь, — с едкой ухмылкой ответил мне сам Николаев. — Особенно здесь, в Америке.
«Насколько могу судить, господин Николаев не лжет, — подтвердил мой фамильяр. — Он действительно резидент русской разведки, подполковник… и при всем при том — метис. Удивительно, но сие факт!»
«Офигеть…» — покачал головой я.
— Могу я поинтересоваться, что все это значит? — громко проговорила Воронцова. — Что за недомолвки?!
— Разрешите взглянуть на ваш перстень, молодая графиня? — перейдя к ней, вместо ответа задал вопрос резидент.
Речь явно шла не о кольце гонщика.
— Извольте, — протянула подполковнику четырехпалую кисть Милана.
— Слепок пятого разряда? — приподнял бровь Николаев, склонившись над печаткой.
— Подарок Князя духов основателю рода, — величаво кивнула Воронцова. — Так, по крайней мере, гласит семейное предание… Неплохо это вы сходу определили!
— Редкая вещица, — проигнорировав похвалу, заметил подполковник. — А простите мне мое любопытство: мизинец свой вы где изволили забыть?
— В платяном шкафу, — в тон ему бросила Милана. — По ту сторону портала.
