– Нет, но потребовал сегодня вечером встретиться, поедем к ним в офис.
– Поедешь?
– Не хочу, но другого пути нет.
– Он догадается.
– Чёрт с ним.
Тимофей покачал головой.
– Надо что-то делать. – Он включил айфон, дождался появления в очках лица Валеры. – Привет, есть нужда увидеться.
– Только что сам хотел звонить тебе по этому поводу. Где ты?
– Сидим с Руной в лаборатории.
– Отлично, буду у вас через час. Никому не отвечай, из лаборатории не выходи.
– Что так? Мы же не в концлагере.
– Сандро и его команда подслушали переговоры Благовича со Штормом. Их крайне интересуют эксперименты лаборатории, а потому вами собираются заняться всерьез. Короче, ждите, через час приеду, побеседуем. Можете сделать мне пропуск, а то постоянный как сотруднику еще пока не оформили?
– Не знаю… попробую.
– Если не сможешь, придётся пересекаться вне института. Позвони, когда определишься.
Тимофей снял очки, встретил взгляд Руны.
– Валера будет через час.
– Я поняла.
– Пока он будет добираться, давай сварим кофейку.
– Кофе не помешает, но ты лучше расскажи мне простыми словами, что такое развёртка измерений и как вы её достигаете.
– Только сначала позвоню на охрану.
Тимофей связался со службой охраны лабораторного корпуса и попросил пропустить в лабораторию будущего сотрудника «Илэвен» Валерия Грубина.
– Только через центральный офис, – ответили ему. – Свяжитесь с главой охраны, завтра получите пропуск.
– А сегодня нельзя?
– Поздно.
– Понял.
Тимофей перезвонил Валере и обрисовал ситуацию. Сняв очки, покачал головой.
– Придется встречаться на нейтральной территории.
– Как скажешь. Я задала вопрос.
– Мирон Юльевич создал уникальную программу, позволяющую простым кликом начать процесс увеличения частоты колебаний вакуума вплоть до фазового перехода в камере «мерина». Без подачи гигантских энергий, как это делает адронный коллайдер, потребляющий электричество как целый город. Каждая квинтика имеет свою частоту, и мы научились подбирать частоты таким образом, что разворачивается какое-нибудь из измерений.
– Одним кликом? – не поверила Руна. – Так просто?
Тимофей с улыбкой ткнул пальцем в монитор.
– Программа заложена в базу, её даже не надо расшифровывать. Если бы не отсутствие связи с Интернетом, любой хакер мог бы её выкрасть.
– Отсутствие связи с Интернетом теперь не помеха.
– Да? – удивился Тимофей. – Я не знал.
– Утверждаю как хакер со стажем.
Тимофей спохватился, что намекнул Руне на характер её недавней деятельности.
Она поняла, но не обиделась.
– Я уже не буду хакерствовать.
– Лекцию надо начинать с начала начал. Из чего вообще возникла наша Вселенная и как возникли измерения.
– Начинай, я буду слушать и готовить кофе. – Руна включила кофемашину «Саеко», известную своим качеством, долила воды, досыпала зёрен кофе. – Ну, что молчишь?
Тимофей, заторможенно наблюдавший за женщиной, соблазнительно, хотя и не нарочно демонстрирующей ему то обнажённые колени, то полуобнажённую грудь, очнулся.
– Тринадцать миллиардов семьсот миллионов лет назад бабахнул Большой Взрыв, породивший нашу Вселенную. – Бодров благодарно кивнул, принимая из рук Руны чашку с ароматным напитком. – Существует несколько альтернативных версий этого явления, представляющего некий начальный фазовый переход, но гипотеза Большого Бума превалирует. Я полностью её поддерживаю.
– Что такое фазовый переход? Слышу не первый раз.
– Что происходит, когда тает лёд?
– Получается вода.
– Вот это и есть фазовый переход. Лёд тает, превращаясь в воду, а если продолжать нагревать воду, получится пар, новое агрегатное состояние вещества. Второй фазовый переход. При дальнейшем нагреве пара до трёх тысяч кельвинов происходит очередной фазовый переход и пар становится плазмой.
– Понятно, смутно помнится гимназия. Но какой фазовый переход получается при запуске «мерина»? Что он нагревает? Плазму? – Руна, сделав себе кофе, расположилась напротив Тимофея.
– Вакуум, – улыбнулся молодой человек. – Процесс действительно можно назвать нагреванием. Похоже, теперь придётся объяснять, что такое вакуум.
– Не надо, я знаю, что это не пустота, а какое-то энергетическое поле.
– Среда, под завязку набитая квантонами, безмассовыми микрочастицами размерами меньше кварков, создающими квантовую пену. Эта пена постоянно кипит, выдавливая виртуальные элементарные частицы – лептоны, мезоны, кварки, которые тут же схлопываются обратно так быстро, что никакие приборы не в состоянии зафиксировать процесс. Иногда случается и реальное рождение пары частица-античастица, которые разлетаются в разные стороны, но редко.
– Ты начал с нагрева воды.
– Хорошо, продолжим нагревать пар. При температуре в один миллиард градусов начнут распадаться ядра кислорода и водорода. Получится газ из отдельных нейтронов и протонов. Кстати, нейтронные звёзды и состоят в основном из плотно сжатых нейтронов и примеси протонов. Но если этот газ нагреть до десяти миллиардов градусов, то нейтроны и протоны распадутся на кварки, и мы получим кварковую плазму, состоящую из кварков, электронов и нейтрино.
– А электроны тут откуда?
– Их невозможно уничтожить, как и нейтрино, они не распадаются.
– Не могу представить такую температуру.
– Никто не может, я не исключение. Но если нагревать наш пар ещё больше, до квадрильонов кельвинов, то начнут объединяться все типы взаимодействий: слабого, сильного, электромагнитного и гравитационного. Получится симметрия теорий так называемого Великого объединения сил. Начнут объединяться и свёрнутые до этого момента измерения.
– Ага, наконец-то ты дошёл до измерений.
– Я шёл как бы сверху, а теперь пойдём снизу, с момента рождения пены всего сущего. Когда Вселенная начала инфляционно расширяться, общая сила начала распадаться на отдельные поля и частицы, три измерения из десяти растянулись до космических масштабов, образовав пространство Вселенной, а остальные семь так и остались свёрнутыми.
– И «мерин» их разворачивает. Каким образом?
Тимофей подёргал себя за мочку уха, пребывая в нерешительности.
– Я же тебе только что объяснял. Понимаешь, это такая мозгодробительная теория…
– Наверно, я совсем тупая, с первого раза не поняла.
