«Так мы можем… выйти здесь?! Как из трамвая?!»
«Мы не в трамвае, чтобы сойти на остановке, но в принципе можем попробовать, так как являемся живыми субъектами и обладаем волей».
«Нет, не надо! Вдруг не сможем найти обратную дорогу?»
«Хорошо, рисковать не станем», – согласился физик, не собиравшийся экспериментально проверять свои догадки.
«Возвращаемся».
«Жаль, что нельзя сфоткать пейзаж».
«Согласен, специалист разобрался бы, прав я или нет насчёт ледникового периода».
Тимофей сосредоточился на «развороте кареты», и снежно-ледяная равнина растаяла в световых сполохах облака «временных пересечений». Ещё через несколько мгновений «экипаж» вынесло в знакомый тоннель.
«Ох! – расслабилась Руна. – Нелёгкое это дело – вскрывать измерения! Бегемота тащить из болота и то легче».
«Не устала?»
«Пока нет, слегка кружится голова да неприятно, что я не вижу своих рук и ног».
«Привыкнешь. Предлагаю проверить правый тоннель».
«Я готова».
«Карета» вплыла в облако, затуманившее обзор.
Недолгое скольжение внутри белёсых струй закончилось на шпиле высокого здания, окружённого такими же ажурно-невесомыми белыми, с цветными орнаментом, башнями.
Захватило дух!
Пейзаж был невыносимо прекрасен, отражая каноны древнерусского сказочно-шатрового зодчества, и путешественники невольно замерли, поражённые этой потрясающей картиной, созданной неведомыми художниками.
«Гиперборея?!» – вырвалось у Руны.
«Русь святая!» – пробормотал не менее изумлённый Тимофей, вспомнивший картины древних городов России, воспетых русскими художниками.
«Где же такое существует?!»
«Не знаю… в прошлом, наверно… а может быть, и в отдельных параллельных ветвях Вселенной, где Советский Союз не распался, либо где в России не победила революция».
«Революция гидности», – съязвила Руна.
«Гидностью сейчас больна Украина. А здесь явно победили истинно человеческие законы бытия».
«Мечтатель вы, Тимофей Архипович, не ожидала».
«Это плохо?»
«Да нет. Я более приземлённый человек. Может быть, это не город, а памятник архитектуры, некрополь? Не видно никакого движения».
«Не забывай, что это окно хроноперпендикуляра, через которое мы наблюдаем за иной реальностью, где время остановлено. Даже если это памятник, всё равно создавшие его люди…»
«Ангелы!»
«Не ангелы, но люди с красивой душой».
«Не думала, что ты такой…»
«Какой?»
«Правильный», – засмеялась пассажирка «кареты».
Тимофей не ответил, всё ещё зачарованный городом, в котором он не задумываясь согласился бы жить.
Выбрались обратно через полчаса, насытившись созерцанием совершенного архитектурногшо ансамбля.
«Давай уж проверим и последний ход».
«Хорошо», – односложно ответила Руна.
«Если устала…»
«Нет, это другое, надо просто разложить по полочкам новую для меня информацию. Я представить не могла, что такое на самом деле вскрытие измерений».
«Ты же участвовала в предыдущем запуске».
«Ну и что, дошло только теперь. Нас не хватятся?»
«Мы сейчас вне основного потока времени, можем хоть год здесь проторчать, в лаборатории сейчас время стоит».
«Жуть!»
«Теперь понимаешь, что может дать локальный мерный деконфайнмент?»
«Не грузи меня своими ужасными терминами! Мне теперь месяц нужен для усвоения этих завёрток-развёрток».
«Привыкнешь».
«Ага, если лабораторию не закроют».
«Дьявольщина! Я совсем забыл! Ещё пару минут – и домой».
«Карета» нырнула в облако перехода, чтобы по замыслу Тимофея свернуть в третий тоннель.
На этот раз вход в облако хронопересечений сопровождался знакомой белибердой чувств: голову охватил не жар или холод, а шершавая накидка сродни шлифовальной шкурке для очистки металлических поверхностей, световые переливы в глазах (естественно, условных, молекулярных) превратились в струи призрачной воды, сиденье кареты под телами путешественников из мягкой подушки превратилось в горячий песок, отчего Руна даже вскрикнула: ой, тону!
Однако странные ощущения прекратились, как только «экипаж» полностью вошёл в облако, а вышел уже над обрывом гигантского каньона, прорезавшего чёрно-белые слои горных пород до самого дна, сверкающего настоящим золотом.
Цвет неба над каньоном сгущался до фиолетового, а солнце в самом его конце на горизонте раздулось до величины оранжевой дыни.
«Каньон Маккены!» – невольно вспомнилось Тимофею.
«Чей, не поняла?»
«Был такой приключенческий фильм «Золото Маккены» с Грегори Пеком в главной роли, не смотрела?»
«Нет, к сожалению».
«Там герой привёл отряд золотоискателей в каньон, оберегаемый индейцами, склоны которого представляли собой пласты золота».
«Здесь только дно кажется золотым».
«Но вид грандиозен, правда? Не хватает только песни, которую в фильме пел Ободзинский».
«Ты ещё и приключениями увлекаешься, господин учёный?»
«Ага, – согласился Тимофей, жадно разглядывая ландшафт, – всегда любил приключения».
«Смотреть или переживать?»
«Больше смотреть», – смущённо признался физик.
Он наконец обратил внимание на отсутствие растительности на склонах и наверху каньона. Лишь на берегах реки виднелась жёлто-зелёная накипь, оставленная не то водорослями, не то бактериями.
«Похоже, это пейзаж архея».
«Почему?»
«Не вижу даже травы, не то что кустарника или деревьев. Жизнь на Земле зарождалась в морях, и мы попали как раз к этому периоду на два-три миллиарда лет назад».
«Но тогда этот поток времени не параллелен основному, раз мы то попадаем в будущее, то в прошлое. Ты ведь недавно утверждал, что здесь поток разделяется на три параллельных, отличающихся незначительно».
Если бы Тимофей мог, он почесал бы затылок.
«Руна, ты умница!»
«С кем поведёшься», – лукаво ответила женщина.
«Не, я серьёзно! Мы с тобой точно не обследовали ни один тоннель! Ныряли в облако, но оно высаживало нас в разных временах основного потока».
«Я об этом и говорю. Вообще интересно, если мы сейчас вне главного потока и вне других, параллельных и перпендикулярных, то в каком мы времени?»
Тимофей застыл, сражённый вопросом. Мысли лихорадочно заметались в поисках ответа, порождая предположения, тут же отметавшиеся, и попытки поймать глубинную суть виртуальных путешествий во времени. Наконец из всех сформировалась одна, отражавшая его взгляд на вещи.
