Тимофей поёрзал на стуле.
– Первоначальная идея принадлежала не мне, – честно признался он. – Шеф… э-э, Феофанов Мирон Юльевич начал работу давно, разработал теорию и лишь два года назад получил финансовую поддержку института. Я присоединился к нему и только развил идеи, разработав удобный математический аппарат.
Владислав Игнатьевич перевёл взгляд на Медведева.
– Странные дела происходят, товарищ полковник, в нашем государстве. В плане работ лаборатории нет такого пункта – развёртка измерений. Я, замдиректора института по научной тематике, слыхом не слыхивал о таком!
Тимофей переглянулся с Валерой и Руной.
Грубин сморщился, обескураженный признанием гостя, который оказался одним из руководителей МИФИ. Руна была примерно в таком же положении.
Неожиданно Тимофею пришла в голову странная мысль, развить которую помешал вопрос замдиректора:
– Ваш начальник Феофанов не делился с вами планами на будущее? С кем он встречался и встречается? Как он вёл себя во время обыска в лаборатории следователями ФСБ? У вас не создалось впечатления, что он заодно с ними? Или, наоборот, что-то прячет от них?
Тимофей озадаченно взялся за подбородок, пытаясь вспомнить свои оценки Феофанова, покачал головой.
– Вряд ли Мирон Юльевич заодно с ФСБ… Не помню, чтобы он встречался или звонил… да и вёл себя нормально. А чтобы спрятать… любой из нас способен спрятать что угодно, если в этом есть необходимость. На мой взгляд, шеф не хранил базу данных дома. Даже разговоров никаких не было. Он дни и ночи проводил в институте.
– Что ж, спасибо за информацию. – Владислав Игнатьевич встал, взвесил в руке пакет с флешками и дисками Тимофея. – Это я забираю с собой. Прошу никому не разглашать сведения о вашей работе, даже сотрудникам ФСБ, если они будут вас допрашивать. У меня большие сомнения, что они применят ваши открытия во благо страны, как бы чудовищно это ни звучало. Президент прав, капитализм изжил себя, дошёл до предела развития, обратив все сферы деятельности человека, в том числе культурные и духовные, в бизнес. Формула: ничего личного, только бизнес, – убила в нас лучшие качества, и процесс продолжается.
Поднялись вслед за директором и остальные.
– Минуту, Владислав Игнатьевич, – остановил его Медведев. – Эти материалы останутся пока у нас, во избежание ненужных инцидентов. Обещаю не передавать их ни ФСБ, ни своему руководству. Ведь если товарищ Бодров прав, этот пакет несёт в себе зародыш смерти всего человечества. Кто бы ни применил расчёты на практике. Хорошо бы и у федералов как-то умыкнуть базу данных лаборатории, чтобы ни у кого не возникло желания использовать теорию на практике. Особенно если учесть участие в этом деле функционеров «Газпромнефтесбыта». Извините за тавтологию.
Замдиректора сдвинул густые чёрные брови, поколебался, но возражать не стал, передал пакет хозяину кабинета.
– Хорошо, Роман Русланович, надеюсь на ваше понимание ситуации. Всего доброго, товарищи.
Дверь за ним захлопнулась.
Медведев жестом пригласил гостей сесть обратно.
– Ещё пару минут. Что скажете, теоретики и практики? Идеи есть, что делать мне после ваших подвигов? Мало того что на вас ополчились нефтяники, так ещё и федералы не прочь стереть вас с лица земли. Это если не учитывать зарубеж, который на всё пойдёт, узнай он о существовании «мерина».
– Он действительно не знал, чем занимается лаборатория? – с сомнением спросил Валера.
– Слава – мой друг с детства, – мягко улыбнулся Медведев, – и я ему доверяю как самому себе. Он никогда не врал и всю свою сознательную жизнь работал на государство не за славу, а за совесть.
– В таком случае Феофанов враг!
– Почему?
– Потому что он не мог не понимать важности исследуемой темы, да ещё и не согласовывал работу лаборатории с планами института. Это же нонсенс: чтобы администрация не знала, над чем трудится «Илэвен»!
Медведев задумчиво поиграл блокнотиком на столе.
– Не согласен. Да, руководитель может иметь личную цель, изучая такие специфические вещи, как свёрнутые измерения, но учёные до мозга костей не способны на меркантильном плане продать тему работ. На это идут, как правило, эффективные менеджеры либо сугубо завистливые натуры.
– Он мог лелеять мечту стать знаменитым, не оглядываясь на психологические аспекты ситуации. Учёные как раз и делают самые страшные дела, не задумываясь о последствиях своих исследований.
– Кончим на этом. Советую уехать подальше от столицы на пару недель, пока здесь всё устаканится. Могу дать контакты на севере, где есть наши базы, либо на Дальнем Востоке.
Тимофей открыл рот, собираясь возразить, но Валера опередил:
– Мы подумаем, товарищ полковник. Спасибо за помощь. Одна просьба: можно я до вечера подержу у себя Вселенную за яйца?
Наступила тишина.
Руна прыснула.
Медведев нахмурился.
– Что за шутки, капитан?
– Я имею в виду – подержу у себя материалы Тима? Хочется вникнуть в проблему и понять, что тут правда, что фантастика.
– Кажется, я поняла, – сказала Руна. – В пакете – все данные о развёртке измерений, которые могут уничтожить Вселенную.
– Хорошо иметь дело с остроумными людьми, – без улыбки произнёс Медведев. – Хотя мы, наверно, и в самом деле не представляем всех масштабов разрушения мира, которое таит в себе технология вскрытия такой мелочи, как свёрнутые измерения. Хорошо, капитан, под твою ответственность, вечером вернёшь материалы. И не вздумайте делать копию, чтобы держать за… – командир «Грома» глянул на Руну, – интимные места уже не Вселенную, а всех нас.
– Можете быть уверены, товарищ полковник, – весело проговорил Грубин, забирая пакет.
За пределами штаба им встретился Сандро, куривший сигарету.
– А я вас дожидаюсь. Тимофей, выглядишь как борец с медведями. Кстати, Гризли не ругал вас за операцию с нефтяниками?
– Какую операцию? – с деланым недоумением спросил Валера. – Разве была какая-то операция? «Гром» никаких активных действий не вёл.
Сандро усмехнулся.
– А, понял, действительно все наши парни спокойно спали в казармах и нигде не светились.
– Алиби железное.
– Кто бы сомневался. Хотя, с другой стороны, федералам, наверно, обидно, что мы их сделали как пацанов. Куда вы направляетесь?
– Найдём комп, посмотрим, что Тим хранил у себя дома, не имея на это права.
Бодров виновато шмыгнул носом.
– Я же не знал, что ситуация зайдёт так далеко.
– Надрать бы тебе задницу, старый, как говорят пиндосы, за твою инфантильность. Как у вас сочетается колоссальный интеллект с детской непосредственностью – хоть убей не понимаю! Такие проколы допускаете!
