«Но разве это не взрыв?»
«Вспышка света… плюс небольшая ударная волна, которая разве что повредила бы камеру».
«Тогда что случилось? Почему тут всё горит? Сколько прошло времени? Я имею в виду, сколько прошло времени в основном потоке, после того как мы видели пустую лабораторию».
«По моим прикидкам – не больше двух суток».
«Значит, что-то произошло сразу после того, как мы заглянули в перпендикуляр, торчащий недалеко в будущем от момента высадки. Потому что если бы мы взорвали «мерин» в прошлом, то сразу бы увидели результат взрыва, а мы обнаружили пустую лабораторию».
«Правильно мыслите, – похвалил Валера спутницу. – А не могли в процесс вмешаться федералы? Они обшарили лабораторию, забрали все программы, и кто-то из них решил проверить, как работает инвертор. Но чего-то он не учёл, и «мерин» пошёл вразнос. Либо это сделала команда Житомирского».
«Она сейчас сражается с Александром, – напомнила Руна, – возле института. Я склоняюсь к мысли, что устроили армагеддон федералы. Мы правильно решили никому технологию развёртки измерений не передавать. Эксперименты с ней слишком опасны. Кто бы ни завладел ею, может запросто запустить процесс гибели не только лаборатории, но и всего человечества, даже не подозревая этого».
«Тим, если мы всё ещё торчим в основном хронопотоке…»
«Не «в», а «над».
«Не цепляйся к словам, я имею в виду, мы ведь в реальности всё ещё сидим в машине?»
Тимофей «оглянулся» на своё второе «я», обслуживающее тело в машине.
«Сидим».
«И ты можешь отключить «мерин» в любой момент?»
«Могу».
«И мы вернёмся?»
«К чему ты клонишь?»
«Кому-нибудь из нас всё-таки придётся спуститься в эту чёртову круговерть и узнать, что случилось. А ты меня потом вытащишь в случае чего. Ведь физически я в любом случае не пострадаю? Тело-то в машине?»
«Тело действительно не пострадает, но весь волновой пакет психики, твоё сознание, твоя душа, в конце концов, может раствориться в полевом шторме, что бушует сейчас там».
Тимофей мысленно ткнул рукой в мерцающее «окно».
«Я же всего на секунду… и тут же назад».
«Ты этого никогда не делал и не знаешь, что тебя ждёт. Идти надо мне».
«Можно подумать, ты знаешь, что тебя ждёт».
«Прекратите! – рассердилась Руна. – Никто никуда не пойдёт! Возвращаемся к исходной точке и будем проверять каждый перпендикуляр, пока не отыщем причину взрыва или того, что произошло в лаборатории».
«Кажется, устами знаменитой Гюрзы глаголет истина», – пошутил Валера.
«Я не права?»
«Возвращаемся!» – решил физик.
Развернули «карету» и вернулись к месту высадки в «тоннеле» основного потока времени. Начали проверять «окна» хроноперпендикуляров, прорезающих тоннель в будущем.
На шестнадцатом «окне» приостановились, заметив, что в интерьере лаборатории произошли изменения. В ней появились люди, причём незнакомые. Лишь один человек в этой компании оказался знакомым – Антон Малинин, он же Петрович. Толстяк стоял у открытой камеры «мерина» и смотрел внутрь, держа в руке щуп.
Остальные трое гостей, все мужчины разного возраста, одетые в зеленоватые защитные комбинезоны, сидели за столами операторов и разглядывали экраны компьютеров.
Один из них, с лицом религиозного фанатика, сидел как раз на месте Тимофея, держа руку на консоли. Так как этот момент представлял собой мгновенный срез времени в точке пересечения основного потока с хроноперпендикуляром, предшествующие ему и последующие срезы были недоступны, поэтому застыли в экранах и картинки, на которые любовались операторы. В растворе монитора Тимофея была видна конструкция «мерина». По-видимому, «фанатик» изучал схему включения инвертора.
«Житомирского не видать, – сказал Валера. – Никого из них не знаешь?»
«По-моему у камеры стоит Петрович».
«Кто это?»
«Наш инженерный бог, – мрачно ответил Тимофей. – Неужели поддался уговорам?»
«Не стоит обвинять его в предательстве, он же не знает истинного положения вещей».
«В таком случае это яйцеголовые из конторы».
«Нам от этого не легче».
«Тим, что они делают?» – спросила Руна.
«Готовят «мерин» к запуску».
«Посмотрим дальше», – сказал Валера.
Соседнее «окно» показало почти идентичное изображение, за исключением двух деталей: Петрович уже сидел за компьютером и дверца камеры была закрыта. Но и последующие за этим моментом квантовые выходы хроноперпендикуляров показывали одно и то же до тех пор, пока Тимофей не заметил на экране своего компьютера (в лаборатории) знакомые цепочки режимов «мерина».
«Матерь божья!»
«Ты чего?!» – всполошился Валера.
«Они хотят развернуть… восьмёрку!»
«Чё? Какую ещё восьмёрку?»
«Восьмую квинтику… измерение… но мы же не просчитали до конца всех последствий… восьмёрка может объединить все известные симметрии!»
«Говори по-русски!»
«Ну, это всё равно что смешать в одну кучу разные взаимодействия, за исключением гравитации. Процесс развёртки начинается не с выбранной квинтики, а сначала на короткое время, почти планковское, раскрывается четвёрка, потом пятёрка, за ней шестёрка и так далее. Понимаете?»
«И что произойдёт при развёртке восьмёрки?»
«Может получиться винегрет измерений… квантовая пена… все поля, все физические силы, все масштабы и варианты сольются в одном облаке… так рождалась Вселенная… я начинал считать, но не закончил…»
«Но ты говорил, что Вселенная рождалась сразу со всеми десятью измерениями».
«Разница невелика».
«А если мы спустимся вниз и остановим эту команду?»
«Каким образом? Уговорами? Нас послушают? Или ты хочешь всех их перебить?»
«Нет, конечно, однако надо же что-то делать?»
«Давайте посмотрим ещё дальше, – предложила Руна. – Вдруг процесс остановится и ничего особенного не случится?»
Погнали «карету» вглубь тоннеля, склонились над следующим «окном» и увидели электрические вихри!
Руна отшатнулась с возгласом:
«Ох!»
«Уже врубили!» – с дрожью в мысленном голосе отозвался Валера.
«Опоздали! – вырвалось у Тимофея. – Я не предполагал…»
«С каким же чудовищным риском вы работали! Теперь понимаешь цену «безобидным» научным исследованиям? Ведь эти идиоты, наверно, уничтожили Землю! А начали готовить апокалипсис вы!»
Тимофей на миг впал в обморочное состояние, осознав, что друг прав.
