— Ты можешь сделать тише? — вырвалось у меня. — Я даже своих мыслей не слышу.
Мэтт послушно поднял пульт и убавил звук на телевизоре, не двигаясь со своего места в гостиной.
— И положи это на буфетный стол. Они вот-вот придут.
Он неуклюже встал со своего кресла, медленно подходя ко мне.
— Еду и напитки?
— Только еду. Постели коврик.
Я придирчиво оглядела блюда. Фрикадельки в соусе. Мой фирменный чили. Стейки и брускетта с голубым сыром. Может, у меня и не было личного повара, но здесь Кэт не от чего было воротить нос. Я открыла холодильник, убеждаясь, что дюжина бутылок любимого пива Уильяма была выстроена наготове. У стойки Мэтт пытался поднять тяжелую кастрюлю чили здоровой рукой, и я вздохнула, отгоняя его.
— Это я возьму.
Прошло четыре дня после нашего секса в конференц-зале. Четыре дня, в которые Уильям оставался в своем кабинете и не заходил в мой. Он отменил наши встречи в среду и пятницу, что я узнала из письма от его ассистентки, не содержавшего объяснений. Я почти ожидала, что они не придут на игру, но сообщения от Кэт были радостными, дружелюбными и без отмены планов. Мои сообщения Уильяму остались непрочитанными.
Обычно мужчины после секса начинали бегать за мной, отчаянно желая услышать похвалу их сексуальным способностям. Уильям застегнул штаны, заправил рубашку и ушел, не сказав ни слова, а затем стал полностью меня игнорировать. Я бы возложила вину на неудовлетворительный секс, но, хоть о моем удовольствии он не побеспокоился, казалось, что сам он получил его предостаточно.
А может, я ошибалась. Может, ему не понравилось. Может, он так быстро закончил в спешной попытке сбежать от ошибки. Моей неуверенности понравилась эта мысль, а потом она стала сеять панику, хаотично подкидывать предположения и критику. Мне нужно было все исправить, пока сомнение в себе не превратилось в стойкую одержимость.
Я поставила кастрюлю с чили по центру подставки, сделала глубокий вдох и напомнила себе, что засомневаться после большого шага это нормально. Это никак не связано с ямочкой целюллита, которую я заметила, когда надевала трусы, или с правдоподобностью сымитированного мной оргазма. Не могло быть связано. У Уильяма была предрасположенность к зависимостям, а зависимые — очень предсказуемый вид, следующий стандартной схеме.
Действуют.
Наслаждаются.
Сожалеют.
Отстраняются.
Жаждут.
Зацикливаются.
Оправдываются.
Зацикливаются.
Оборачиваются против тех, кто сдерживает их от зависимости.
Зацикливаются.
Действуют.
Мой отец подтверждал этот цикл снова и снова. С азартными играми. С женщинами. С алкоголем. С насилием. И, может быть, во мне было больше от него, чем я хотела признать. В конце концов, развилась же у меня своеобразная зависимость от Уильяма Уинторпа. Медленное построение развития и создания его одержимости мной… Эту задачу я не закончила, пропустив несколько важных шагов из-за желания ускорить получение награды. Но все это было не напрасно. Я хорошо играла свою роль предыдущие четыре дня. Держалась в стороне. Была неугрожающей и соблазнительно отстраненной. Теперь мне просто нужно было правильно разыграть предстоящую встречу. Считывать его знаки. Выводить из равновесия. Загнать крючок достаточно глубоко, чтобы когда я начну его затягивать, он не мог сделать ничего, кроме как беспомощно попасться мне в руки.
Я одернула блестящий золотой топ с треугольным вырезом, который невинно приоткрывал мой бюстгальтер, если взглянуть под правильным углом. Просунув в него руку, я поправила свою грудь, выпятив ее немного вперед. Затем взяла тарелку с овощами и соусом и последовала за Мэттом к столу, по пути оглядела расположение блюд и одобрительно кивнула.
— Тук-тук! — позвала Кэт, открывая боковую дверь. Я оглянулась и улыбнулась, когда заметила Уильяма.
— Привет. Я собиралась вам позвонить. Матч почти уже начался.
— О, ты знаешь, как бывает. Мы… отвлеклись. — Она кокетливо хихикнула и потянулась, игриво хватая Уильяма за ягодицу, как двадцатидолларовая проститутка. Я поспешно отпила вино, чтобы сдержать рвотный позыв.
Она подошла обнять меня и я ответила, встречаясь взглядом с Уильямом поверх ее плеча.
— Уильям, — произнес Мэтт, подходя, и лицо Уильяма расплылось в теплой улыбке. — Готов посмотреть, как Стэнфорд проиграет?
— Это вряд ли, — ответил он. — Но если это случится, я планирую сгладить свою боль двадцатиоднолетней текилой, которую ты от меня прячешь.
Мой муж непринужденно рассмеялся, словно это не было правдой, как будто он не припрятывал бутылку Fuenteseca каждый раз, когда к нам приходили гости.
— Давай откроем ее сегодня. У меня есть предчувствие, что она тебе понадобится.
Я смотрела, как Мэтт уводит Уильяма в гостиную.
— Еда пахнет потрясающе, — сказала Кэт. — Мы не обедали, так что мы умираем с голоду. И… — Она достала завернутый подарок из своей громоздкой дизайнерской сумки, такой же, что красовалась на руке каждой знаменитости. — Я принесла тебе это. С днем рождения.
Я потрясенно замерла.
— Откуда ты узнала, что у меня день рождения?
— Это было в твоей заявке в клуб. Мой социальный координатор следит за всеми днями рождения и присылает мне напоминания. Извини, что на день позже. — Она уселась на барный стул, поставив сумку на гранитную столешницу.
Уильям тоже знал? Намеренно ли он ничего не сказал в пятницу? Видел ли он огромный букет роз, который Мэтт прислал в офис? Конечно, да. Я поставила их на низкий шкафчик для документов возле моего стола, на виду из коридора.
— Тебе не нужно было ничего мне дарить, — беспомощно сказала я, принимая красиво завернутую коробку, которую она мне протягивала. — Я ничего не подарила тебе на день рождения.
— Ой, замолчи и открывай, — улыбнулась она и сбросила свое тонкое пальто. Она была одета по-зимнему, в сочетании с кремовым шарфом и такими же перчатками. — Ну же. Я ждала несколько недель, чтобы тебе это подарить.
Я оторвала взгляд от ее ярко-красного платья на запа́хе, ярким цветом подчеркивавшее все ее достоинства. На мне красный выделил бы мою бледную кожу, но с ее оливковым загаром и темными чертами, дополненными такой улыбкой, как из рекламы зубной пасты… она выглядела на миллион.
Подарок был маленький, и я попыталась угадать содержимое. Может, часы? Я взглянула на свою подделку Cartier, найденную на распродаже много лет назад, затем сняла кремовую оберточную бумагу и обнаружила красную коробку.
— Встряхни ее, — посоветовала она. — Угадай, что там.
Я послушалась и почувствовала себя ребенком, когда что-то загремело внутри.
— Эм… — Я нацелилась на что-то консервативное. — Пресс-папье?
