Вход в шахту закрывала железная сетка. Побитая ржавчиной цепь, когда-то крепившаяся к крюкам в скале, валялась на земле. Вокруг виднелись отпечатки ног, не припорошенные снегом: следы вели внутрь.
Тереза попросила отодвинуть сетку и заглянула в темноту. Фонарик высветил туннель и убегающие вглубь рельсы.
— Внутри весь год держится одна и та же температура — где-то градусов девять, а влажность достигает девяносто восьми процентов, — пояснил Кнаус.
К ним подошли Де Карли с Паризи.
— Вы принесли то, что я просила? — спросила она.
— Да, комиссар.
Тереза отключила телефон, затем облачилась в желтый светоотражающий жилет и шахтерскую каску. Она решила, что в этот раз пойдет первой.
— А если и здесь мы ничего не найдем? — подал голос Кнаус.
На вопрос, который Тереза постоянно задавала себе с тех пор, как решила стянуть все силы к карьерам, был только один ответ: терять им нечего. Других зацепок не было.
Она снова посмотрела в темноту и на отпечатки обуви, терявшиеся в земном чреве. Следы могли быть старыми и принадлежать кому угодно. Из шахты не доносилось ни звука, за исключением шума капающей воды.
— Я же говорил, его здесь нет, — сплюнул на землю Кнаус.
— Заткни его, — прошипела Тереза Де Карли.
— Мы только зря теряем время, я…
Будучи слабее и ниже Кнауса ростом, она схватила его за капюшон куртки и с силой притянула к себе.
— Вы не сказали мне ни слова ни об активистах, ни об Эрбане, ни об этих карьерах, — бросила она ему в лицо. — Вам, Кнаус, сильно повезло, что у меня нет времени заняться вами всерьез, но я этого так не оставлю. Я всем сердцем верю, что я добьюсь, чего хочу. А хочу я трех вещей: спасти ребенка, найти убийцу и еще раз доказать всем, что таким, как вы, в полиции не место!
И с отвращением убрала от него руки.
Едва она выпустила пар, как воцарившуюся тишину прервал жалобный всхлип. Тереза расслышала его, несмотря на кровь, стучавшую в ушах, и учащенное дыхание. Обернувшись к туннелю, она услышала его снова: он доносился из темноты.
— Это детский плач, — произнес Паризи.
То был стон измученного голодом ребенка. Тереза немедля запахнула жилет и занялась приготовлениями.
— Вот ответ на ваш вопрос, — бросила она Кнаусу.
Де Карли протянул ей листы, которые она попросила распечатать. Аккуратно свернув, она засунула их в карман, не обращая внимания на дрожь в руках.
— Комиссар!
В свете прожекторов к ним бежала женщина. Она подоспела как раз вовремя.
— Кто ее сюда позвал? — раздраженно спросил Кнаус.
Тереза кивком попросила Де Карли передать ей еще один жилет.
— Я, — ответила она.
74
— Комиссар, она же вся на нервах. Она будет только мешать, — прошептал Паризи. — Как она себя поведет, если ситуация выйдет из-под контроля?
Глория Санфильк подбежала к ним. Вымокшие под снегом волосы облепили впалые щеки. Вопреки ожиданиям, Тереза не увидела в ее глазах ни отчаяния, ни усталости. Они горели таким неистовым огнем, что могли бы растопить тысячелетние ледники на горных пиках.
— Мой сын внутри? — спросила она.
— Да, — кивнула Тереза.
— Вы пойдете за ним?
— Мы пойдем за ним вместе. Вы не против?
Не колеблясь ни секунды, Глория уверенно кивнула.
Вероятно, она и сама не ожидала, что обладает такой силой и решительностью. Тереза спрашивала себя, на что готова мать ради своего чада, насколько далеко может завести материнское чувство — на головокружительные вершины или в бездонные пропасти?
— Это невозможно, — проговорил Паризи. Он был заметно взволнован. Тереза понимала его обеспокоенность явным нарушением всех процедур, которым они неукоснительно следовали не один год. Однако иного пути, по ее мнению, не было. Каждый должен был внести свою лепту и рискнуть самым дорогим, даже Глория.
— Я пойду к своему сыну! — твердо произнесла женщина, дав понять, что это не обсуждается.
— Глория, это вопрос безопасности, — вмешался Кнаус. — Твоей и Маркуса.
Из темноты снова донесся плач. Глория Санфильк вздрогнула и сделала шаг во тьму.
— Мой сын меня зовет, — произнесла она. — Разве не понятно? Он зовет меня.
— Глория… — пробормотал Кнаус.
Женщина обернулась, ища взглядом Терезу.
— Я слышу его здесь, — прошептала она, положив руку на грудь. — Я уверена, что и он слышит меня.
Тереза тоже в этом не сомневалась. Лучше кого бы то ни было она знала об этой неуловимой, скрытой связи — древней тайне, появившейся на свет вместе с человеком, а то и раньше. Оказавшись около пещер, она почувствовала, как печет рубец на животе, будто и она слышала ребенка нутром.
Тереза кивнула.
— Дайте ей жилет и каску, — распорядилась она.
— Но, комиссар…
Тереза подавила протест Паризи в зародыше, положив ему руку на плечо.
— Ты остаешься за главного, — сказала она, озабоченно глядя на площадку перед входом, освещенную прожекторами и заполненную полицией, военными и представителями гражданской обороны. Прибыли и две машины скорой помощи.
— Когда мы выйдем, не должно раздастся ни единого выстрела. Ясно?
Тереза подозвала к себе Де Карли и похлопала его по плечу.
— Он тоже жертва, не забывай об этом, — напомнила она.
— Не забуду, комиссар, — ответил агент. — Но если он что-то вам сделает, я…
— Все будет в порядке, если вы не наломаете дров.
Паризи через силу усмехнулся.
Тереза повернулась к Глории.
— Вы готовы?
Та, дрожа с ног до головы, кивнула.
— Держитесь на шаг позади меня и, что бы я ни попросила вас сделать, делайте не раздумывая.
— Хорошо.
Тереза посмотрела ей прямо в глаза.
— Даже если я скажу вам бежать прочь. Понятно?
— Да.
Хуго Кнаус отвел Терезу в сторону. Она даже на минуту прониклась к нему уважением за такую смелость.
— Глория — не агент полиции, — запротестовал он. — Вы понимаете, какую берете на себя ответственность? Она не готова к таким ситуациям.
— А кто готов?
— Комиссар…
— С ней ничего не случится.
— Откуда такая уверенность?
— Я прикрою ее собой.
Тереза подошла к Глории. Вместе они вошли в туннель.
