— Не знаешь, что делать с мертвецами? Так смени профессию или учись!
Тереза переключила внимание на Парри:
— Хочешь сказать, убийца вырвал ему глаза голыми руками?
— Думаю, да. Убитый умер не сразу, а спустя несколько часов, судя по отдельным зарубцевавшимся капиллярам. Однако точную причину смерти я смогу назвать только после вскрытия. В любом случае он умер в день исчезновения. Я бы исключил смерть от удушения: трахея не повреждена, на шее нет кровоподтеков.
— Разве от таких ранений не умирают? — подал голос Марини.
— Новенький? — поинтересовался Парри.
— Ага, — кивнула Тереза.
— Нет, молодой человек, от таких ранений не умирают.
— Если он умер спустя несколько часов, выходит, убийца наблюдал за агонией, — прошептала Тереза, погруженная в собственные мысли. — Или вернулся позже, чтобы уложить тело так, как планировал.
— Мы обнаружили фрагмент ногтевой пластины в одном из глазных отверстий, — тем временем продолжал патологоанатом. — Я отослал его в лабораторию на ДНК-анализ.
Какая-то мысль не давала Терезе покоя, и это не ускользнуло от внимания Парри.
— Что-то не так? — спросил он.
— Всё. Ничего. Не знаю…
Тереза сняла очки и принялась нервно протирать линзы краем рукава.
— Складывается впечатление, что убийц в этом деле двое. Один, холодный и расчетливый, оставил нам сообщение с помощью тела (но какое?), расставил силки, чтобы труп обнаружили в нетронутом виде, и спрятал автомобиль, чтобы его не нашли раньше времени. Второй — совершенно неуправляемый, как животное. То, как он расправился с жертвой около дороги, ничуть не заботясь, как бы его не заметили прохожие, без оружия и подручных средств, свидетельствует о том, что он действовал импульсивно. И оставил уйму улик, наплевав на меры предосторожности.
Они вернулись к осмотру.
— На теле нет следов укусов, — сказала Тереза.
— Да, я тоже обратил на это внимание.
— Когда нападает садист, — пояснила комиссар для Марини, — на теле часто остаются отметины зубов. Убийца полностью теряет контроль и упивается своей жестокостью. Но не в нашем случае. На теле ни царапины. Его интересовало исключительно зрение, остальное он не тронул.
— Полагаю, даже это тебя не убедило? — предположил Парри.
Тереза кивнула.
— Я не вижу его. Со мной такое впервые. Я не понимаю, с кем имею дело.
— Возможно, это и неплохо, — вмешался Марини. — Я про отсутствие скоропалительных выводов. Судить о типаже убийцы слишком преждевременно.
Тереза посмотрела на него с тем же выражением, что и утром, когда он прибыл на место преступления, — вызывающе и недовольно. Она просто не могла поверить, насколько наивным может быть человек.
— Ты не понял, о чем я, — ответила она.
— Да нет, понял.
Она покачала головой.
— Инспектор, это был не вопрос.
— Профиль? — вмешался Парри в словесную перепалку.
Тереза была в нерешительности.
— Давай! — подбодрил ее медик. — Это написано у тебя на лице!
— У нас единичный случай, Антонио. Профиль, как ты знаешь, используют для других целей…
— Но ведь тебя это беспокоит, верно? Налицо ритуальность, ты это подметила. А ритуальность порождает серию — так и появляются серийные убийцы.
Тереза покусывала дужку очков. Она устала, проголодалась и заметно нервничала. Парри давно ее знал и читал ее мысли как открытую книгу.
— Ему от двадцати пяти до тридцати, — наконец проговорила она. — Живет один. Худощав и при этом чрезвычайно силен — убитый был далеко не слабак. Относится к дезорганизованному типу, но только отчасти. Пользуется не только силой, но и мозгами. Умен, однако мне кажется, в жизни многого не добился из-за проблем с психикой: вполне вероятно, в школе учился плохо и теперь работает где придется. Интроверт. Думаю, он никогда не жил с женщиной. Возможно, страдает от сексуальных расстройств.
Марини выдохнул. Неосознанное действие, выдающее недоумение, отметила про себя Тереза.
— Ты с чем-то не согласен и хочешь это обсудить? — поинтересовалась она.
Тот лишь удивленно развел руками.
— Вы полагаете, я пришел сюда просто так? Естественно, я хочу обсудить, высказать свое мнение, поспорить, наконец! Но обсудить конкретные факты, а не…
Тереза улыбнулась: с подобной реакцией она сталкивалась не впервые.
— Ты прав, — согласилась она. — Смерть — вполне конкретная вещь, не находишь? Чувствуешь запашок?
Глаза инспектора загорелись: видимо, он устал от ее нападок.
— Чувствую. А вы? — ответил он вызывающе.
Парри открыл было рот, чтобы вмешаться, но Тереза остановила его взглядом. Ее не заботило нарушение дисциплины. Как знать, вдруг у молодого инспектора, кроме костюма с иголочки и недовольного личика, имеется еще и характер?
— На чем основываются мои выводы? — проговорила она, приблизившись. — На опыте. И на статистике. И на сотнях профилей тех, кто убивает таким же способом. Особым способом. Никакой мистики. Я не гадаю, а изучаю. И тебе советую.
Ночной воздух был колюч и свеж. Тереза старалась дышать полной грудью, чтобы прогнать навалившуюся печаль. Подобное ощущение охватывало ее всякий раз, когда она выходила из Института судебной медицины, и ничуть не притуплялось ни с годами, ни с количеством вскрытий, на которых ей довелось присутствовать. Это походило на кратковременную остановку дыхания.
Она заспешила к машине, за ней след в след шел Марини. Инспектор был зол, на его месте Тереза ощущала бы то же самое. Именно этого она и добивалась: немного праведного гнева и злости. Всего того, что дает энергию и силы.
Инспектор нагнал ее.
— Что я вам сделал? — спросил он.
Тереза сделала вид, что не понимает.
— За что вы меня ненавидите? За то, что опоздал? Даже если так, разве я заслужил, чтобы меня унижали?
Тереза рассмеялась.
— Ненавижу? С чего ты взял? А по поводу унижений… Сам виноват. Тебя никто не тянул за язык.
— Ну вот опять! Это же очевидно, что вы на меня злитесь, — настаивал он.
Замедлив шаг, Тереза остановилась. Подняла голову и взглянула на обеспокоенное лицо инспектора.
— Очевидно здесь только то, что ты совершенно некомпетентен, — произнесла она. — Я не права? Так убеди меня в обратном! Жду твой отчет о сегодняшних событиях. И поторопись, времени у тебя в обрез.
8
Настал час полуночных хищников, выбирающихся из потайных нор и гнезд, спрятанных на самых высоких ветках. Приглушив запахи леса, снег лишил их возможности полагаться на нюх, предложив взамен звуки: чуткое ухо различало шорох грызунов, хозяйничавших на опушке. Хищники терпеливо выжидали и, как только добыча выбиралась из укрытия, впивались в нее острыми когтями.
