Передонов опасливо глянул на Володина и сказал:
— У меня, может быть, никогда и не было Писарева. Хочешь выпить, Павлушка?
Володин выпятил нижнюю губу, сделал значительное лицо знающего себе цену человека и сказал, по-бараньи наклоняя голову:
— Если за компанию, то я всегда готов выпить, а так — ни-ни.
А Передонов тоже всегда готов был выпить. Выпили водки, закусили сладкими пирожками.
Вдруг Передонов плеснул остаток кофе из стакана на обои. Володин вытаращил свои бараньи глазки и огляделся с удивлением. Обои были испачканы, изодраны. Володин спросил:
— Что это у вас обои?
Передонов и Варвара захохотали.
— На зло хозяйке, — сказала Варвара. — Мы скоро выедем. Только вы не болтайте.
— Отлично! — крикнул Володин и радостно захохотал.
Передонов подошел к стене и принялся колотить по ней подошвами. Володин по его примеру тоже лягал стену. Передонов сказал:
— Мы всегда, когда едим, пакостим стены, — пусть помнит.
— Каких лепех насажал! — с восторгом восклицал Володин.
— Иришка-то как обалдеет, — сказала Варвара с сухим и злым смехом.
И все трое, стоя перед стеною, плевали на нее, рвали обои и колотили их сапогами. Потом, усталые и довольные, отошли.
Передонов нагнулся и поднял кота. Кот был толстый, белый, некрасивый. Передонов теребил его, — дергал за уши, за хвост, тряс за шею. Володин радостно хохотал и подсказывал Передонову, что еще можно сделать.
— Ардальон Борисыч, дунь ему в глаза! Погладь его против шерсти!
Кот фыркал и старался вырваться, но не смел показать когтей, — за это его жестоко били. Наконец забава Передонову наскучила, и он бросил кота.
— Слушай, Ардальон Борисыч, что я тебе хотел сказать, — заговорил Володин. — Всю дорогу думал, как бы не забыть, и чуть не забыл.
— Ну? — угрюмо спросил Передонов.
— Вот ты любишь сладкое, — радостно говорил Володин, — а я такое кушанье знаю, что ты пальчики оближешь.
— Я сам все вкусные кушанья знаю, — сказал Передонов.
Володин сделал обиженное лицо.
— Может быть, — сказал он, — вы, Ардальон Борисыч, знаете все вкусные кушанья, которые делают у вас на родине, но как же вы можете знать все вкусные кушанья, которые делаются у меня на родине, если вы никогда на моей родине не были?
И, довольный убедительностью своего возражения, Володин засмеялся, заблеял.
— На твоей родине дохлых кошек жрут, — сердито сказал Передонов.
— Позвольте, Ардальон Борисыч, — визгливым и смеющимся голосом говорил Володин, — это, может быть, на вашей родине изволят кушать дохлых кошек, этого мы не будем касаться, а только ерлов вы никогда не кушали.
— Нет, не кушал, — признался Передонов.
— Что же это за кушанье такое? — спросила Варвара.
— А это вот что, — стал объяснять Володин, — знаете вы кутью?
— Ну, кто кутьи не знает, — ухмыляясь, ответила Варвара.
— Так вот, пшенная кутья, с изюмцем, с сахарцем, с миндалем, — это и есть ерлы.
И Володин подробно рассказал, как варят на его родине ерлы. Передонов слушал тоскливо. Кутья, — что ж, его в покойники, что ли, хочет записать Павлушка?
Володин предложил:
— Если вы хотите, чтоб все было, как следует, вы дайте мне материал, а я вам и сварю.
— Пусти козла в огород, — угрюмо сказал Передонов.
«Еще подсыплет чего-нибудь», — подумал он. Володин опять обиделся.
— Если вы думаете, Ардальон Борисыч, что я у вас стяну сахарцу, так вы ошибаетесь, — мне вашего сахарцу не надо.
— Ну, что там валять петрушку, — перебила Варвара. — Ведь вы знаете, у него все привереды. Приходите и варите.
— Сам и есть будешь, — сказал Передонов.
— Это почему же? — дребезжащим от обиды голосом спросил Володин.
— Потому, что гадость.
— Как вам угодно, Ардальон Борисыч, — пожимая плечами, сказал Володин, — а только я вам хотел угодить, а если вы не хотите, то как хотите.
— А как тебя генерал-то отбрил? — спросил Передонов.
— Какой генерал? — ответил вопросом Володин и покраснел и обиженно выпятил нижнюю губу.
— Да слышали, слышали, — говорил Передонов.
Варвара ухмылялась.
— Позвольте, Ардальон Борисыч, — горячо заговорил Володин, — вы слышали, да, может быть, не дослышали. Я вам расскажу, как все это дело было.
— Ну, рассказывай, — сказал Передонов.
— Это было дело третьего дня, — рассказывал Володин, — об эту самую пору. У нас в училище, как вам известно, производится в мастерской ремонт. И вот, изволите видеть, приходит Верига с нашим инспектором осматривать, а мы работаем в задней комнате. Хорошо. Я не касаюсь, зачем Верига пришел, что ему надо, — это не мое дело. Положим, я знаю, что он — предводитель дворянства, а к нашему училищу касательства не имеет, — но я этого не трогаю. Приходит — и пусть, мы им не мешаем, работаем себе помаленьку, — вдруг они к нам входят, и Верига, изволите видеть, в шапке.
— Это он тебе неуважение оказал, — угрюмо сказал Передонов.
— Изволите видеть, — обрадованно подхватил Володин, — и у нас образ висит, и мы сами без шапок, а он вдруг является этаким мамелюком. Я ему и изволил сказать, тихо, благородно: ваше превосходительство, говорю, потрудитесь вашу шапочку снять, потому, говорю, как здесь образ. Правильно ли я сказал? — спросил Володин и вопросительно вытаращил глаза.
— Ловко, Павлушка, — крикнул Передонов, — так ему и надо.
— Конечно, что им спускать, — поддержала и Варвара. — Молодец, Павел Васильевич.
Володин с видом напрасно обиженного человека продолжал:
— А он вдруг изволил мне сказать: всякий сверчок знай свой шесток. Повернулся и вышел. Вот как все дело было, и больше никаких.
Володин чувствовал себя все-таки героем. Передонов в утешение дал ему карамельку.
Пришла и еще гостья, Софья Ефимовна Преполовенская, жена лесничего, полная, с добродушно-хитрым лицом и плавными движениями. Ее посадили завтракать. Она лукаво спросила Володина:
— Что это вы, Павел Васильевич, так зачастили к Варваре Дмитриевне?
— Я не к Варваре Дмитриевне изволил притти, — скромно ответил Володин, — а к Ардальону Борисычу.
— Уж не влюбились ли вы в кого-нибудь? — посмеиваясь, спрашивала Преполовенская.
Всем известно было, что Володин искал невесты с приданым, сватался ко многим и получал отказ. Шутка Преполовенской показалась ему неуместною. Дрожащим голосом, напоминая всею своею повадкою разобиженного баранчика, он сказал:
