— Милая, — прошептал он, касаясь губами виска, — ничего не бойся. Я с тобой. И смогу защитить тебя… хотя не от всего. Я чуть не сломал ногу, пытаясь выбить дверь.
Он прижал ее к себе и едва не силой положил ее голову себе на плечо.
Она задышала ровнее.
— Мне жаль, что у тебя нога болит.
Он нежно поцеловал ее волосы, погладил по спине.
— Можешь объяснить, что случилось?
Она еще теснее прильнула к нему. Он продолжал держать ее, ощущая, как острые ногти впиваются ему в спину.
— Я видела сон, — едва слышно заговорила она. — Ко мне явился незнакомый человек. Очень красивый. Как золотой ангел, с прекрасными светло-голубыми глазами, но я знала, что за этим светом кроется тьма. Звучит странно, но я говорю правду. Слишком много тьмы. Слишком большое напряжение. И пусть он смотрел на меня, все же, кажется, не видел. Не подозревал о моем существовании, хотя я стояла перед ним. По другую сторону высокого костра. Он что-то варил в большом горшке, и я подумала, что ему следует быть осторожным, чтобы не обжечься. Языки огня вздымались к небу, а потом опадали, образуя причудливые фигуры. Я впервые увидела такой гигантский костер и посоветовала незнакомцу быть поосторожнее. Но он, похоже, меня не слышал. Между нами словно была стена, прозрачная только с моей стороны.
Он продолжал размешивать варево металлической ложкой с длинной ручкой. На поверхности горшка бурлили пузыри, пламя ревело, а незнакомец что-то пел, и я никак не понимала, почему он меня не слышит.
Она замолчала, упираясь кулачками в плечи Николаса. Он продолжал гладить ее по спине.
— Я подумала, что прозрачная стена действительно существует, и вытянула руку, чтобы дотронуться до нее. Но мои пальцы встретили пустоту. Я отступила в сторону и снова вытянула руку. Розалинда вздрогнула.
— Я коснулась его плеча. Он подскочил от изумления, и я тоже. Он перестал помешивать в горшке, перестал петь, взглянул на меня. И я поняла, что теперь он меня видит. Николас, он улыбнулся мне.
— Что?!
— Он улыбнулся и сказал глубоким голосом: «Ты моя. Странно, как свет всегда приносит с собой ясность!»
Потом он оглянулся, словно что-то услышал и встревожился. Снова повернулся ко мне и прижал пальцы к губам. В его взгляде промелькнул страх, но так же быстро исчез. Взгляд его был таким пристальным, таким властным, что казалось, он смотрит мне прямо в душу. «Будь осторожной, гляди в книгу, и скоро, очень скоро окажешься здесь», — прошептал он.
— И что было потом?
— Меня словно бросили в бездонный колодец белизны, как в снежную метель, только не было ни ветра, ни движения — ничего, кроме слепящего белого света. И вдруг ты обнял меня, заговорил, и я медленно пришла в себя. Может, его напугал белый свет? Или это ты заставил этот свет исчезнуть? Николас, что было в горшке? И почему он сказал, что я должна быть осторожна?
— Иногда следует прислушиваться к советам, данным во сне. Этот человек считает, что ты в опасности. И предупреждает тебя.
— Но кто он?
— Не беспокойся, мы выясним.
— Книга. Что я должна искать в книге? И какой? Той, что принадлежит Грейсону, или короткой, которая осталась в библиотеке твоего деда? Впрочем, можно снова прочитать обе книги. Изучить их более внимательно.
— Да, следует также обратить внимание на переплеты. Вдруг в них что-то спрятано? Еще одна полезная мысль. Мы движемся к цели, Розалинда.
— Но где я должна оказаться? В Пейле?
Последнее совсем не понравилось Николасу, но он все же кивнул:
— Да, вполне вероятно. Что же до света, который несет с собой ясность… над этим следует подумать. А вот это что значит?
Он показал на кинжал.
— Когда я вошел, ты держала его в руке. С кончика капала кровь, такая же белая, как все остальное. Откуда эта кровь?
— Нет-нет, — в ужасе пролепетала Розалинда. — Я впервые его вижу. Этого кинжала в моем сне не было! Говоришь, с него капала кровь? Но, Николас, ты не прав. На нем нет никакой крови, ни красной, ни белой.
Николас взял кинжал, осмотрел, и сердце замерло. Она права. Никакой крови. Ни следа. Лезвие отливало серебром.
Он отпустил Розалинду и, упав на колени, стал осматривать ковер. Никаких следов крови.
Николас медленно встал. До чего же противно, когда в твоем доме творится нечто непонятное! Он чувствовал себя бессильным, немощным. Что, если бы Розалинда была с ним? Услышала бы она раскат грома? Увидела бы молнию, тот устрашающий белый свет, заполнивший комнату? А он? Заметил бы, как в ее руках появился кинжал?
— Погоди! — воскликнул он. — Я видел кровь на твоей ноге.
Розалинда подняла ногу. Абсолютно чистая.
— Что же, — выговорил он, стараясь казаться спокойным. — Ты назвала это сном. Я бы посчитал это видением.
Розалинда хрипло рассмеялась и уже чуть более окрепшим голосом повторила:
— Не знаю, откуда взялся кинжал. До этой минуты никогда его не видела.
— Он хранился в библиотеке. Под стеклом.
— Николас!
Он положил кинжал обратно на тумбочку и снова прижал ее к себе.
— Мужчина, который помешивал ложкой в горшке, — пробормотала она. — Я говорила, что никогда раньше его не видела.
Он поцеловал ее в висок и стал ждать, ощущая, как сильно бьется сердце.
— Он улыбнулся мне. И сказал, что я принадлежу ему.
Николас по-прежнему молчал. Она чуть отстранилась и взглянула в его лицо.
— Мне все ясно. Я поняла, что это был Саримунд. В ее голосе было больше недоумения, чем страха.
— С тех пор как я встретил тебя, — ответил он с деланной беспечностью, — в моей жизни нет места скуке. Итак, Саримунд — причина всего этого хаоса. Почему я не удивлен?
— Сначала я видела во сне Ренната, главного чародея Востока, потом Саримунда. Что, черт возьми, все это значит?
— Ничего, дорогая, мы все выясним, — улыбнулся он.
— И вся эта белизна… кинжал с белой кровью, Саримунд, говоривший со мной во сне… Ты прав, Николас: это был не сон, а видение.
— Верно, — кивнул он.
Видение — это неплохо, но ответов он так и не получил, и это буквально его убивало.
— И кинжал. Знак того, что произойдет убийство? Поэтому Саримунд советовал мне быть осторожной?
— Клянусь, милая, я сумею тебя защитить. Что же до всего остального…
Он наклонился и поцеловал ее в губы. Ощутил, как она дернулась, но ее сопротивление тут же ослабло.
Прижавшись к нему, Розалинда прошептала прямо в его губы:
— Саримунд был видением, а ты — нет, ты мой муж, Николас. Совсем голый и теплый.
