Дождавшись, пока я подойду, Саша открыл мне дверь автомобиля и помог сесть на переднее сидение. В этом весь он. Настоящий мужчина так и должен поступать. При чем он сделал это без натуги, легко и просто открыл мне дверцу, а затем обошел автомобиль и сел на водительское сидение.
Всю дорогу я чувствовала себя напряженно. Саша же, напротив, казался невозмутимым. По крайней мере, он мне ни слова не сказал. Молча вел автомобиль, ловко объезжая другие машины.
Припарковавшись у кафе, Саша вышел из машины, а я не стала дожидаться, пока он за мной поухаживает — вышла следом.
Правда, он не удержался от того, чтобы открыть мне дверь в кафе и пропустить первой, а внутри отодвинул для меня стул. Я же нервничала, несмотря на внешнее полное спокойствие Саши. От чего-то я чувствовала, что разговор будет не простым. Убедиться в этом удалось лишь после того, как официант принял у нас заказ.
Как только он забрал меню и отошел, Саша уперся руками о столик и пытливо взглянул на меня, а затем отправил в нокаут одним вопросом:
— Кирилл мой сын?
Глава 23
Александр
Решил не ходить вокруг да около и прямо задать вопрос, который волновал меня больш всего.
— Кирилл мой сын?
Услышать ответ было страшно, потому что пока я сюда ехал у меня была надежда. Пусть небольшая, но все же…
Теперь же я ее лишился и все мои дальнейшие решения зависели от ответа девушки, сидящей напротив. А она, между прочим, не торопилась с ним. Молча смотрела на меня испуганными глазами и молчала.
— Зоя… — произнес, теряя терпение.
— Твой, — почти выдохнула.
Определить, что я почувствовал, не мог. Что вообще может чувствовать бесплодный мужик, который узнал, что ребенок у него уже есть? Успел сделать до того, как какие-то ублюдки сделали его бесплодным.
— Саша…
Зоя попыталась оправдаться, но я прервал ее жестом: взмахом руки. Улыбнулся. Мне нужно было свыкнуться с мыслью, что я — отец. Что невозможное еще недавно стало возможным. У меня получится воспитывать сына. Увидеть, как мой ребенок разговаривает, ходит, играет и развивается. Я, конечно, пропустил его первые шаги и слова, но у меня впереди есть первый звонок, первый выпавший зуб, совместный выбор детской секции.
Интересно, что там еще важного происходит с детьми? Почему-то я был уверен, что мне будет важно все. Особенно в первые недели, а может даже и месяцы.
— Ты не вернешься к мужу?
Этот вопрос волновал больше всего. Воспитывать ребенка, у которого уже был отец, может оказаться слишком сложно, но Зоя и тут его порадовала.
— Что? Нет! С чего ты взял?
— Спрашиваю. Не хотелось бы, чтобы моего сына воспитывал кто-то другой.
— Как… как ты узнал?
— По дате его рождения. Вначале, конечно, Глеб подсказал, что ты та самая Снегурочка.
Зоя покрылась румянцем и отвела взгляд, а я вспомнил то, какой она была. Нежной, красивой, сексуальной и раскрепощенной. Четыре года назад она была уверенной в своей красоте и привлекательности. Сейчас же передо мной сидела совсем другая Зоя, и я ее не знал.
Люди, конечно, меняются, но почему-то мне казалось, что изменения в Зое произошли сами по себе. Я и представить не мог, через что ей пришлось пройти, чтобы задвинуть уверенность в себе куда подальше.
— Я не знала, как тебе сказать.
— Да, это непросто, — согласился. — Я не сержусь, если что.
— Правда?
— Вру, конечно. Я злился, но сейчас воспринимаю это спокойнее. Лучше поздно, чем никогда. Почему мне не сказала, кстати? Сразу.
Зоя пожала плечами, а затем подняла на меня взгляд и уверенно сказала:
— Не считала нужным. У нас была случайная ночь, о которой я не жалела, а ребенок… естественное последствие.
— Да, но ведь… ты меня совсем не знала.
Пришла ее очередь меня удивлять. Зоя лукаво улыбнулась, а затем сказала:
— Знала. Плохо, конечно, но имя твое я знала и какой ты… в отношениях.
— Но откуда? — поразился. — Следила?
Зоя засмеялась, заряжая меня бодростью и спокойствием.
— Твоя девушка. Дарина. С ней ты тогда встречался. Она многое о тебе рассказывала, а потом я случайно оказалась на корпоративе, ну и… не устояла.
Я видел, что это признание далось ей нелегко, но мне хотелось знать больше. Новость о Дарине поразила.
— Ты не подумай ничего, просто… Дарина умеет красочно рассказывать.
После этих слов между нами повисла пауза. Зоя смотрела в окно, а я пытался собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Я планировал участвовать в жизни сына. Воспитывать его. В идеале, конечно, постоянно находиться рядом. Но это возможно только если мы будем жить все вместе.
Впрочем… почему бы и нет?
Зоя
Мне было неловко. Я смотрела на вечерний город. Любовалась желтыми огоньками и вывесками кафе, снующими туда-сюда людьми и сумерками, которые затягивали город все сильнее. Пока не понимала, что и как будет дальше. То, что Саша узнал и приехал…
Мне казалось, что я нахожусь в сказке.
Он на меня не кричал, не заставлял чувствовать себя виноватой за молчание. Его голос звучал спокойно и размеренно, а взгляд говорил о том, что слова искренни.
Мне хотелось рассказать ему о своих чувствах в ту ночь. О любви, которая так и осталась невысказанным грузом на моем сердце. И об очарованности им, которую я не должна была испытывать.
Разумеется, я смолчала. Глупо говорить о своих чувствах к человеку, которого знаешь по рассказам. Теперь я знала Сашу в жизни, но все равно предпочитала молчать. Он бы не понял, я была уверена в этом.
— Я бы хотел, чтобы вы жили со мной, — произнес Саша едва слышно, будто боялся спугнуть меня.
— Вместе? — переспросила я, сраженная наповал его предложением.
— Вместе, — повторил за мной Саша. — Не в той квартире, конечно. Она маленькая для целой семьи.
— Но Саша…
Я не знала, что сказать. Само его предложение казалось мне абсурдным и невыполнимым. Мы абсолютно чужие друг другу люди. Совместная жизнь станет проблемой для обоих.
— Ты послушай, — перебил он меня. — У меня есть дом. Частный. Он куда больше городской квартиры и там есть лужайка, где мы сможем обустроить для Кирюши детскую площадку. Подумай над моим предложением, я буду заботиться о вас с сыном. Теперь вы не чужие мне люди.
Я прекрасно знала причину, по которой Саша хотел, чтобы мы жили вместе. Кирилл — его единственный ребенок, а зачать еще одного у него вряд ли выйдет. Мы с сыном для него — неожиданно свалившееся счастье, которое он не намерен отпускать.
