— Ну а как? — удивляется она. — Ты думаешь, я слепая? И глупая? Красные глаза, распухший нос, дрожащие руки. Ревела снова у себя? Ну явно не спала!
Мне становится не по себе. Зря я думала, что смогу скрыть истерику от сестры. За те годы, что мы провели вместе она, оказывается, научилась досконально считывать мои эмоции.
— Все не так плохо, Сонь.
— Я жду.
Соня наливает вино в бокал и протягивает мне. Ее фужер уже полон и она делает из него большой глоток, не поморщившись.
— Рассказывай, давай, а я буду решать, что с твоим горе-мужиком делать.
Начинаю я с существования Оли и плавно перехожу к тому, что случилось за этот период. Когда добираюсь до дня икс, мне здорово помогает вино. Я смогла расслабиться и сейчас рассказываю сестре все в мельчайших подробностях без желания разрыдаться. Хотя вполне возможно, что все дело в уже выплаканых слезах. Я чувствую себя измотанной. И морально, и физически.
— Он что… остался с ней там? И уволился?
— Я не знаю уволился или взял больничный, но его не будет на съемках в Абу-Даби.
— Я хренею, — с раздражением произносит сестра. — Вот я еще шесть лет назад сказала, что это он во всем виноват. Да что он вообще за мужик?!
От возмущения сестра поднимается на ноги и начинает расхаживать по комнате с бокалом вина в одной руке и кусочком шоколада в другой.
— У тебя я есть аспирин? Голова болит жутко.
Пытаюсь переключить Соню на другую задачу и отвлечь от разговора о Руслане. Не хочу. Устала.
Сестра отставляет бокал с вином подальше и тянется к верхнему шкафчику, где хранит таблетки. Теплый бесформенный пуловер приподнимается, и я замечаю округлившийся животик, которого точно не было еще месяц назад… или я его просто не видела за той одеждой, что носит сестра. Она ведь обычно предпочитает одежду на пару размеров больше, и вот…
Я бросаю взгляд на бокал с вином… Соня пьет? Во время беременности?
— Вот твой аспирин, — протягивает мне таблетки, но тут же забирает их обратно. — Куда блин! Ты вино пила. Терпи теперь.
— Сонь… — зову сестру, когда она делает очередной глоток из бокала, опустошая его.
— А…
— Ты беременна?
Она замирает. Смотрит на меня недоуменно, а потом переводит взгляд в проем двери, убеждаясь, что там никого нет.
— Тише, пожалуйста, — произносит шепотом. — Олег и Пашка еще не знают.
Соня прикрывает дверь на кухню, чтобы нас не услышали и как-то плавно мои проблемы отходят на второй план, чему я несказанно рада.
— Беременна, — она вздыхает. — Три с половиной месяца уже. Ты как заметила?
— Кофта поднялась, и я увидела.
— Ну да, по мне скелету такое сразу видно.
— Но ты… — я киваю на бутылку с вином.
— Я не пила, в стакане гранатовый сок, — она протягивает к моему носу бокал, чтобы я удостоверилась.
Пахнет и правда соком.
— Не смотри на меня так, — просит она. — Я узнала, когда заметила, что поправляюсь. Пошла к диетологу, она мне расписала рацион, а потом у двери остановила и сказала тест сделать на беременность. Ну и вот.
— А отец он...
— Знает. Только мне от этого не легче. Он замуж меня зовет, а я не хочу. Нахрена мне замуж, Ань? Я свободная самодостаточная женщина, обеспеченная к тому же. И тут вот, — раздосадованно произносит сестра.
— Так ты не решила, оставлять ребенка или нет?
— Как это не решила?! — возмущается. — Рожать конечно буду. Да и срок уже немаленький. Ань, я бы в любом случае оставила ребенка, ты же знаешь. Раньше вон Олег и Пашка родились, а ни денег, ни черта не было, а тут и квартира и доходы. Правда, от некоторых фотосессий я уже отказываюсь. Кому нужна беременная модель?
— Сонь, а он кто? — аккуратно выведываю.
— Бизнесмен он. Богатый, успешный. Мы встречаемся последний год. Он замуж давно меня зовет, а тут еще ребенок, он теперь совсем не отстает, а я не хочу. У меня сыновья, да и жизнь своя.
— Так может он и правда тебя любит?
— Прямо как Руслан твой тебя. Извини, — тут же просит прощения Соня. — Я не в духе.
Мы молчим. Я пью вино, а Соня гранатовый сок, который достает из холодильника.
— Я не знаю, как мальчишкам сказать.
— Они обрадуются, — осторожно замечаю. — Вон Ксюша им как сестра родная, думаешь, они не примут братика или сестричку?
— Примут, — соглашается Соня. — Но я все равно волнуюсь. Ладно, не будем об этом. Что ты делать будешь?
— А что? — пожимаю плечами и беру со стола кусочек шоколадки, тут же отправляя его в рот, чтобы отвлечься. — Он остался с Олей в больнице, я уезжаю на работу в Абу-Даби.
— Он звонил?
— Звонил, — отвечаю после секундной заминки. — Я не взяла трубку.
— Вот и правильно! — поучает сестра. — Пусть посидит без вас, подумает. Вот осознает всё и приползет на коленях прощения просить!
— Сонь, — горько усмехаюсь, — какой от этого толк, что он приползет просить прощения? Он ведь даже не позвонил за эти дни, с Ксюшей не поговорил, зато время, чтобы написать заявление у него нашлось.
— Это да.
— Как такое простить? — не могу угомониться. — Я пустила его не в свою жизнь, Соня. В Ксюшину. Она волнуется и спрашивает, где отец и почему он не с нами, а ему… наплевать?
— Не наплевать, — мотает головой Соня. — У мужиков нет материнского инстинкта. Он Ксюшу знает месяц, а эту девицу сколько? Год, два? А если еще больше, то и подавно. Он горой за нее лежать будет, пока она не оступится, или пока вас не потеряет. А потом поймет, да, переосмыслит. Он сейчас вообще не понимает, что у него дочь есть.
— Да как же! — возмущаюсь, чувствуя, что меня несет. Все же алкоголь всегда развязывает мне язык, и я чувствую себя раскрепощенной. Надо прекращать.
— Нет, ты послушай, — стоит на своем Соня. — Ты зря трубку не берешь. Узнай, чего он хочет. Явно же или этой подруге легче стало, или ему кто сказал, что ты уехала. Не разорвала контракт, не осталась, а свалила работать дальше, пока он жопу и сопли ей вытирать будет. Его это точно возмущает. Дочь у него забрали! А он остался с Олей. Она ему дорога, но и о дочери он забыть не может. Неправильно это.
