— Нет, но мы совсем недавно поженились и… Услыхав за спиной смех Алека, Ариель кончиками пальцев быстро прикрыла рот мужу.
— Уверена, вы переживете это, милорд, точно так же, как и я, а кроме того, дамы составят мне компанию. Не беспокойся, мы прекрасно проведем время.
Берк нежно сжал ее руки:
— Ты уверена?
— Еще один симптом, — провозгласил Алек. — Туман настолько густ, что он не может видеть ничего за стенами спаль…
— Довольно! — строго велела Неста.
— А кто дерется? — поинтересовался Берк.
— Чемпион Крибб и Молине. Я слышал, Молине тяжелее, а его руки на два добрых дюйма длиннее, чем у Крибба, но один из них не весит больше четырнадцати стоунов
[6]
. Я, конечно, за Крибба, но и Молине не следует легко сбрасывать со счетов.
— Почему же вы за Крибба, если у Молине руки длиннее, и он может ударить Крибба, а тот его не достанет? — недоумевала Ариель.
— Серьезный вопрос, и наука сложная, — кивнул Найт.
— Дело опыта, и хитрости и, пожалуй, коварства.
— Лучше не скажешь, — подтвердил Берк. Ленни, шутливо подмигнув Ариель и Несте, нарочито тяжело вздохнула:
— Представляете, что случилось бы займись женщины боксом?
— Не знаю, — задумчиво протянула Ариель, — но, думаю, природа в большей степени одарила нас теми свойствами, о которых говорил Найт.
Появившийся на пороге Монтегю вежливо откашлялся:
— Ужин подан, миледи.
— Важная часть науки — есть хорошо и регулярно, — объявил Перси, предлагая руку Ленни.
— А самое главное — нежный поцелуй перед завтраком, обедом и ужином, — добавил Берк, целуя жену.
— Незаменимо для хорошего пищеварения.
— И последний, заключительный принцип, — терпеливо-веселым тоном воскликнул Найт, — способность сохранять здравый рассудок в окружении влюбленных безумцев.
— Твой час настанет, старина, — пообещал Алек.
— Никогда! — яростно отрекся Найт. — Только не я.
Ни малейшего шанса. Даже через миллион лет. И потом, я умираю от голода.
— Наконец-то в постели, где нам и полагается быть. Представляешь, я еще ни разу не любил тебя в постели!
Ариель подумала о благоухании листьев, травы и мха, о робких солнечных лучах, пробивавшихся сквозь густые кроны, плясавших на обнаженной коже, о тяжести его тела и поняла, что будет помнить это день до тех пор, пока не умрут чувства, зажженные в ней Берком в этот самый первый раз.
— В кленовой роще, — пролепетала она, не зная, как выразить то, что испытала, — было так хорошо…
— О да, — согласился Берк тихо и медленно стянул с нее простыню, обнажив груди.
— Берк, я не ожидала, что так будет.
Берк разглядывал ее груди, но тут поднял глаза:
— Ты имеешь в виду наслаждение со мной, с мужчиной?
— И это, и то, как прекрасно просто быть собой и больше никогда не бояться.
И сердце Берка сноха мучительно сжалось властным, почти убийственным ощущением, сводившим его с ума от любви и желания. Он медленно провел ладонью по розовым холмикам, вверх и вниз, и сказал, решившись быть с ней абсолютно честным;
— Но все же это еще очень хрупкое чувство, не так ли?
— Не знаю.
Дыхание ее стало слегка прерывистым, и Берк улыбнулся, зная, что она испытывает в этот момент.
— Ты такая мягкая, — шепнул он и, наклонив голову, вобрал ртом ее грудь.
Тонкие пальцы запутались в его волосах, привлекая его ближе.
— Мило. Очень мило, — заметил он, легко касаясь затвердевшего соска.
— Ты лучше, — убежденно заявила она, дернув его за ухо. Берк поцеловал пухлые губы, как она хотела, крепко и страстно, отдавая и отдавая, предлагая всего себя, заставляя принять и понять его.
Ариель ощутила, как его палец скользнул в нее как раз в тот момент, когда его язык проник сквозь преграду зубов, и закричала от наплыва чувств, вызванных ласками, и образов, теснящихся в ее мозгу. Ее руки лихорадочно блуждали по его телу, прижимая, притягивая, гладя, стискивая изо всех сил.
Берк горячо дышал ей в рот, и она отвечала короткими стонущими вздохами.
Он почувствовал, как она открылась ему, слегка раздвинув ноги, и этот молчаливый знак безграничного доверия заставил его задрожать. Теперь Берк был не в силах остановиться, даже если бы захотел. Он лежал между ее бедер, глядя в раскрасневшееся лицо, нежно, настойчиво теребя тугой бутон плоти, и наконец вошел в нее, одним глубоким, сильным рывком, и Ариель невольно вскрикнула.
Берк обезумел от желания, потерял рассудок и, ощутив, как взрывается в ней, выкрикнул ее имя и провалился в бездонную пропасть, падая неизвестно куда, не сознавая, что делает, пока не понял, что Ариель летит вместе с ним, обнимает, прижимается и шепотом просит о чем-то, и наконец небытие окутало его, и лучше этого он в жизни ничего не испытал.
Когда Ариель, спустя долгое время, открыла глаза, Берк по-прежнему был глубоко в ней, тяжело дыша, положив голову на подушку рядом с ее головой. Ариель улыбнулась, нежно провела кончиками пальцев по влажной щеке. И тут же замерла.
«Нет, — подумала она, — о Боже, нет!» Берк почувствовал, как напряглась жена, и мгновенно откатился от нее:
— Что случилось? Я слишком тяжел для… Но Ариель качала головой, пытаясь подняться:
— Доркас!
Доркас? Берк попытался сообразить, в чем дело. Что здесь творится, черт побери?!
— Она стояла вон там в полумраке, у двери. Она наблюдала за нами, Берк! Наблюдала! Берк вскочил с кровати.
— Оставайся здесь. Пожалуйста, — попросил он, накидывая халат и потуже завязывая пояс. Потом, как был босой, шагнул к смежной двери, открыл ее и вошел в соседнюю спальню.
Ариель непонимающе нахмурилась. Возможно ли, что Доркас слышала их и подумала, что Берк издевается над ней? Да-да, именно так и есть, единственная причина, по которой старая женщина решила бы войти в комнату среди ночи. О Господи, как долго она следила за ними?!
Она услыхала шаги Берка, потом он окликнул кого-то, но Ариель не смогла разобрать слов. Наконец он вошел и сел на край кровати.
— Я так и не смог найти ее, — вздохнул он.
— Понятно, почему она сюда явилась, — воскликнула Ариель. — Должно быть, посчитала, что ты бьешь меня. Это единственно возможное объяснение.
Берк выглядел сердитым и встревоженным. Ариель услыхала, как он выругался, очень тихо, и некоторые слова были настолько непристойными, что она рассмеялась.
Берк пристыженно ухмыльнулся:
