– Прости, Талли. Я сожалею, что причинил тебе боль, что заставил чувствовать себя лишённой свободы. И прости за то, что наговорил тебе сегодня.
– Что? – я недоверчиво, щурюсь всматриваясь в кипящую сталь его глаз. Неужели Синн действительно сейчас искренне передо мной извиняется? Это настолько неожиданно, что я даже немного теряюсь. Выдыхаю рвано: – Ты ожидаешь, что я сейчас вся растаю и забуду обо всём?
Нет, он правда думает, что достаточно с покаянным видом извиниться и всё решится? Что исчезнет всё, что между нами стоит? Что я поведусь на эту навязанную ласку, даже если быть в его руках мне до мурашек и замирающего сердца хорошо?
– Нет, не ожидаю. Но я надеюсь, что ты позволишь мне загладить свою вину перед тобой, – вкрадчиво произносит мужчина, склоняясь к моему лицу. И глупое сердце опять сбоит от одной только мысли о том, как сладко будет, если он меня снова поцелует.
– Не надо ничего заглаживать, – отчаянно пытаюсь я удержать оборонные укрепления. – То, что случилось сегодня… Я действительно не просчитала все последствия. Поддалась…
Он внезапно накрывает пальцем мои губы, прерывая на полуслове.
– Я не должен был разговаривать с тобой таким тоном, да ещё при Сандере. Признаю, что повёл себя излишне резко и грубо, Талли. Прости за это. Ты очень много значишь для меня, девочка. Я не хочу тебя потерять, – произносит он, прислоняясь своим лбом к моему, и каждым словом пробивая новую брешь в возведённой мною стене. – Я должен был учесть, как сильно ты переутомляешься сейчас, и насколько поменялась твоя жизнь за этот месяц. Я искренне восхищён тем, как ты справляешься. И очень хочу помочь тебе. Позволишь?
– Ты и так помогаешь, – ворчу растерянно. Таким Синна я ещё не видела, и такому ему сопротивляться… почти невозможно. – Как советник и безопасник.
– Я хочу большего, Талли, – скупо улыбается он. Гладит меня по спине, проводя ладонью между лопаток, прижимает к себе так… нежно. Целует брови, веки, виски… – Я хочу радовать тебя. Хочу видеть твои улыбки. Хочу воплощать твои желания. Защищать и оберегать. Лелеять. Нежно. Позволь.
Последнюю фразу Синн выдыхает мне в полураскрытые губы. И кажется, что моё влюблённое сердце сейчас выпрыгнет из груди, так сильно оно колотится, замирая от каждого его слова.
– Позволь ухаживать и заботиться, – шепчет так сладко и многообещающе. – Позволь мне развеять твои страхи и сомнения, показать, что этого притяжения между нами не нужно бояться. Что мы созданы друг для друга.
Разум вопит, что нужно сопротивляться этому наваждению. Что, даже будь он моей истинной парой, я всё равно по долгу крови должна думать прежде всего о своём народе и королевстве. Что мне нельзя поддаваться. Что это может быть игра. Что потом будет больно. Разум ещё много о чём напоминает, пытаясь усмирить тщетно подавляемые чувства. А губы сами собой открываются принимая от желанного мужчины такой долгожданный поцелуй.
Глава 12
Его страсть обжигает, его голод рождает в моём теле ответную жажду, стягивая узлом низ живота и превращая кровь в жидкое пламя. Его нежность плавит моё сердце, опутывает душу сладкими путами, стирая горечь сомнений. В его руках я вновь забываю обо всём, растворяясь в своих запретных чувствах.
Нежная властная ласка мужских губ, желанный плен его объятий, твёрдость мощного тела, прижатого ко мне… а больше всего моя собственная тяга к нему единственному, всё это пьянит до дрожи и подгибающихся коленей, до ощущения невесомого парения, до щекочущего чувства в животе, и замирающего сердца.
И, когда Синн внезапно подхватывает меня на руки, решительно шагает к кровати и опускает на неё, не прекращая целовать, выпивая моё дыхание и волю, я не могу вспомнить ни одной причины отказать себе в желании быть в его руках, целовать в ответ, наслаждаться каждой секундой рядом, верить, что он действительно может быть моим, а я его. .
И вот уже мужские губы прижимаются к моей шее, и под моими веками пляшут искры, а из горла вырывается гортанный стон. Голова сама собой запрокидывается, открывая ему больше доступа, тело выгибается, прижимаясь к мужчине, бесстыже выпрашивая ласку. Боги, как же хорошо и сладко. И так хочется большего… хочется почувствовать его тяжесть на себе… хочется его рук везде… хочется заполнить гложущую изнутри пустоту.
Я зарываюсь пальцами в тёмные волосы Синна, притягивая его ещё ближе, позволяя осыпать поцелуями мою грудь, не прикрытую больше невесть когда расстёгнутой рубашкой. Или разорванной… или вспоротой когтями… к бесам… мне на всё плевать, кроме порочной ласки горячего рта на ноющих вершинках моей груди, кроме обжигающего смущением но безумно сладкого прикосновения его ладони к моему обнажённому животу. И незнакомого тянущего и пульсирующего чувства в самом сокровенном месте.
Мне одновременно хочется и раскрыться, позволяя касаться и трогать там, где не касался ещё ни один мужчина, и сжать ноги, избегая слишком откровенной ласки. Я замираю, едва дыша… его пальцы сдвигаются ниже, проникая под пояс моих штанов, гладят нежно, сводя с ума, вызывая почти болезненную потребность. И этим пугают. Слишком уж необратимым кажется то, к чему подводят меня собственные желания… слишком близко толкают они меня к тому, чтобы уступить окончательно, полностью отдаться ему… а я не готова.
– Синн… – его имя срывается с моих губ прерывистым стоном, мои пальцы впиваются в широкие плечи. Он прикусывает мою кожу, заставляя почти забыть о том, почему я хочу остановить это чувственное безумие. – Остановись…
– Тш-ш-ш, не бойся, моя сладкая. Ничего не будет, пока ты сама не захочешь… я просто хочу тебя ласкать… прикасаться… целовать… я не возьму большего… – его голос звучит низко, как вибрирующее рычание, посылая по коже толпу взбудораженных мурашек. – Боги, как же ты восхитительна. Моя Талли.
Горячие губы касаются моего живота, обдавая жарким дыханием. А я сама едва могу вспомнить, как это, дышать.
– Не твоя, – произношу из чистого упрямства. Просто чтобы самой себе об этом напомнить.
Синн хмыкает, утыкаясь лицом мне в живот, царапая чувствительную кожу щетиной. Странно, но даже это мне нравится… волнует. Может, ну его это всё? Может, позволить себе узнать, что такое мужская любовь? Его любовь? В конце концов, любовник ведь не муж. Но разве смогу я держать в узде тогда своё сердце, если уже настолько увязла в этом мужчине?
– Пока что, – не менее упрямо уточняет он. – Ты не ответила мне, девочка.
– На что? – интересуюсь, с затаённым наслаждением перебирая его волосы, и пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли.
– На мою просьбу. Дашь мне шанс доказать тебе, что мы можем быть вместе? – он говорит спокойно, но я чувствую, как почти незаметно напрягается его тело. Поднимает голову, прожигая внимательным взглядом, не дающим даже малейшего шанса скрыть свои эмоции.
– Синн, я… – горло перехватывает, а на глазах почему-то опять вскипают успевшие высохнуть слёзы. Мне хочется, отвернуться, прячась от него. Хочется выть от того внутреннего раздрая, что раздирает душу.
