Хорошо, когда рядом есть тот, кто может помочь всё разложить по полочкам и удержать, когда тобой руководят эмоции. Не скажу, что готова прямо сейчас отказаться от поисков, но, пожалуй, исчезновение Рика уже воспринимается мною гораздо легче. Главное, что жив. Остальное решится.
Нам бы идти заниматься делами, но мне так хочется ещё немножко побыть наедине с любимым. Вот так. Вместе. Рядом. Когда почти все невзгоды преодолены и будущее рисуется уже гораздо более светлым, чем ещё пару дней назад.
– Ты знаешь, что эти покои раньше принадлежали моей матери? – слегка поворачиваю голову, чтобы обвести взглядом комнату.
– Знаю, конечно, – слышу вполне закономерный ответ.
– Я почти ничего не меняла здесь. Только в спальне приказала новую кровать поставить сразу, как только переехала во дворец. Не могла спать там, где она возможно была… с Вальдаром.
– Хорошо тебя понимаю, – мрачно хмыкает муж. – Хочешь ещё что-то поменять?
– Не знаю. Со временем, наверное, да. Но пока я не готова к этому. Многие мои воспоминания связаны с этими покоями. Мы с Риком часто прибегали к ней сюда. Мама садилась вон на тот диванчик у камина, брала брата на руки, обнимала меня и рассказывала нам волшебные сказки. Или запускала тот магический сундучок с кукольным театром, – я показываю на старинную игрушку, стоящую на каминной полке, как и пятнадцать лет назад.
Я помню это так отчётливо, будто это только вчера происходило. Вот мы с Риком сидим в нетерпении на диванчике, а мама берёт красивый резной сундук, ставит его перед нами на маленький столик. И прокручивает ключ… в крышке.
Озарённая внезапной догадкой-воспоминанием, я резко подрываюсь на ноги и бросаюсь к камину. Не может быть! Ответ постоянно был у меня перед самым носом. Как я могла забыть?
– Что случилось? – удивлённо спрашивает Синн, стремительно поднимаясь вслед за мной и наблюдая, как я переношу сундучок с кукольным театром к столу, чтобы обследовать его крышку.
– Помнишь послание Рика? – поднимаю я на мужа ликующий взгляд.
– Тот ониксовый ключ? – удивлённо вскидывает он брови. – Ты вспомнила, от чего он?
– Да, – и я уверенно указываю пальцем на пустующий паз в резной поверхности крышки.
Стоит ли говорить, что допрашивать Драмора мы отправились лишь спустя пару часов? После того, как исследовали всё, что оставил нам мой брат в столь неожиданном тайнике. А оставил он свои записи и подробное описание исследований, которые проводил над собой, когда понял, что не всегда управляет своей собственной волей. Написал он и о том, как обнаружил у магистра Драмора куклу, с помощью которой им управляли, но не смог к ней даже прикоснуться. И как отыскал информацию о шаманских методиках в некромантии.
Рик не только понял, что именно с ним сделали, но и сумел добраться до записей магистра, и воссоздать всю рабочую схему этого жуткого артефакта. Только, чтобы освободиться этого оказалось мало. Нужен был кто-то, кому он мог бы доверять, и у кого хватило бы сил принять нити подчинения и разорвать их. И нужна была кровь этого человека. Моя кровь.
Вот и получилось, что входя в допросную Тайной Канцелярии, куда по приказу Синна доставили Драмора, мы благодаря Рику уже знали о том, как спасти людей, попавших под воздействие, возможно, даже больше, чем сам бывший магистр артефакторики.
У моего супруга, конечно, имелось огромное количество и других вопросов, но меня интересовал теперь лишь один – куда подевалась его дочь Беккинда, и какова была её роль в ментальном порабощении моего брата.
Несмотря на все старания целителей смотреть на это до черноты обмороженное лицо довольно жутко. Хоть и не скажу, что жалко. Эта мразь никого не щадила.
Я и раньше не могла вспомнить, видела ли когда-нибудь Драмора в Академии, а теперь и подавно не могу его поизнать в этом обезображенном магической заморозкой будущем смертнике, что смотрит на нас обозлённой облезшей крысой.
Допрос начинает Синн. А я сажусь в удобное кресло в сторонке и принимаюсь рассматривать последнего из зачинщиков заговора.
Он приютился на неудобном колченогом табурете со скованными за спиной руками. Весь такой жалкий, что просто диву даёшься, сколько бед мог натворить этот человечишка в своей алчности.
Драмор даже не думает отпираться, когда ему зачитывают обвинения. Не отрицает и то, что именно он был тем, кто отправил младшего Биарнэ к Рику, приказав заманить его в ловушку в Форсэде. Это их разговор я подслушала тогда в закрытой аудитории. Также Драмор подтверждает, что именно тогда принц был ранен и они получили его кровь, хотя изначально планировали захватить самого Оерика.
На вопросы артефактор отвечает с кривоватой ухмылкой, словно бахвалится своими достижениями. А когда речь заходит об его дочери, и вовсе начинает самодовольно улыбаться.
– Вы можете меня казнить. Но всё равно проиграли, – кривит он почерневшие и распухшие губы. – Аеталь Эббони не быть королевой.
– Правда? – язвительно хмыкает Синн. – И почему, хотел бы я знать?
– Родовая магия Эббони не примет братоубийцу.
Ах ты ж мразь. Столкнули нас с братом и решили посмотреть, кто кого? От плещущейся в крови ярости уже ладони пульсируют и, кажется, клыки с когтями лезут. Но… Пускай говорит. Надо же нам понять, на что они рассчитывали, когда посылали против меня Рика.
– Почему же? Если нет других наследников… а трон Эббона уже заждался истинную Владычицу? Ещё как примет, – равнодушно пожимает плечами мой супруг.
– Есть наследник, – тянет Драмор, находя меня взглядом. – Кровь от крови потомок Эббони. Вы никогда его не найдёте, но придёт время, и мой внук займёт своё законное место на троне Эббона, как я и хотел. И народ с распростёртыми объятиями встретит истинного Владыку. Ты проиграла, братоубийца.
Меня аж подбрасывает внутренне от этого заявления. И внешнее спокойствие удаётся сохранить с огромным трудом.
– Хм. Так вот в чём была роль твоей дочурки Бекки? – поднимаюсь я с кресла и подхожу к задержанному. – Подложил её под принца, чтобы укрепить своё положение ещё и с помощью ребёнка от Оерика. А она хоть добровольно на это пошла, или ты из родной дочери тоже куклу безмозглую сделал?
– Зачем куклу? Моя девочка умная и сразу поняла, в чём выгода, – с гордостью заявляет этот подонок. – И как схорониться от ваших ищеек она тоже знает. Так что… можешь меня казнить, Аеталь Эббони, которая так и не стала королевой.
– Я тебя разочарую, мразь, – склоняюсь я к лицу Драмора, с клыкастой улыбкой смотря ему в лицо. – Мой брат жив. А твою дочурку мы обязательно найдём. Нечего позволять этой маленькой дряни потомка Эббони воспитывать.
С этими словами я выпрямляюсь и поднимаю взгляд на Синна, больше не обращая внимания на опешившего Драмора.
– Я услышала всё, что хотела. Отдавай его палачам, пускай выбивают остальную информацию. Приказ о казни уже готов, осталось подписать.
