Хочется покаянно опустить голову и извиниться перед князем. Он доверил мне важное дело, а я налажала.
Но что-то во взгляде князя останавливает мой порыв удариться в самобичевание. Он будто… испытывает меня. Подталкивает к чему-то.
Вот только к чему? К спору, конфронтации, к оправданиям? К признанию своих ошибок, или наоборот признанию того, что от меня в приключившейся в таборе ситуации мало что зависело.
Чего этот волк от меня ждёт? Каких слов? И для чего? Чтобы указать на место, или чему-то научить?
Хочется верить во второе.
− Вы на меня сердитесь? — спрашиваю, поддавшись порыву.
− А это имеет для тебя значение? — склоняет он голову набок.
Ха. Вопрос на сундук золотых.
− Да. Я ведь на вас работаю.
− Только из-за этого? — чёрные глаза обжигают огнём.
− Нет, не только. Я вообще не люблю, когда мною недовольны. Так сердитесь? — не выдерживаю.
− Ты мне скажи. Я должен на тебя сердиться? — уголок его губ дёргается в намёке на усмешку.
Это что, какое-то испытание? Теперь я почти уверена, что да.
Заставив себя собраться, тщательно взвешиваю свой ответ. И произношу почти спокойно:
− Нет. Я сделала всё так, как вы мне сказали. И не моя вина, что герцог появился там раньше и раздраконил Мириам. Виновата я разве что только в том, что он меня засёк раньше, чем я успела уйти. И из-за этого вам пришлось прийти мне на выручку и тем самым позволить узнать себя. За это извиняюсь. И тем не менее я поговорила с Мириам. Так, как вы сказали.
− Она конечно же, отказалась, − с нечитаемым выражением лица хмыкает князь.
− Да. Но не так, как в разговоре с герцогом. Объяснила мне, что у неё нет информации, как достать Кукловода, и она никак не может в этом помочь. Даже лица его никогда не видела. Как все внештатные агенты тайной канцелярии. А ещё сказала, что хочет свободы от всех. И велела вам передать, что собирается скрыться с поля зрения Кукловода и найдёт способ не рассказывать ему о нашем визите.
Дамиан теперь слушает меня молча и очень внимательно. Кивает на последние слова.
− А Рейнар… он хоть не догадался, что это я была? Что вы ему сказали? — решаюсь спросить, поняв, что буря меня миновала, даже не начавшись. И была ли она вообще, эта буря?
Кажется, я опять сама себя напугала.
− Пока что не догадался. Но думаю, что это лишь дело времени. Стоит признать, мальчишка довольно умён. И учится на своих ошибках, − нейтрально произносит князь, хотя об его внимательный, пристальный, сканирующий взгляд, кажется, порезаться можно. — Почему ты не открылась ему?
Этот вопрос повергает меня в прострацию. Как и то, что Дамиан называет мальчишкой взрослого мужчину тридцати с лишним лет. Сколько же тогда ему самому?
− Э-э-эм, а что… должна была открыться? — выдавливаю оторопело.
− С учётом того, кто он для тебя, я допускал мысль, что ты иначе отреагируешь на вашу встречу. Поэтому собирался как можно дольше не допускать её. В идеале вообще никогда.
И снова я абсолютно выбита из колеи. Сшибающая с ног откровенность и прямолинейность князя уже в который раз ставит меня в тупик.
− К-хм… вы так просто признаёте это? — скоро я вообще перестану узнавать свой голос. Он то сипит, то на мышиный писк срывается из-за моего собеседника. Прокашлявшись, вскидываю голову: — Не боитесь, что я восприму это, как вашу попытку избежать соперничества с герцогом?
И совершенно не удивляюсь, когда князь плавно шагает ко мне. Даже не пытаюсь отстраниться, когда на талии сжимаются его руки. Поразительно, как быстро я привыкаю к прикосновениям того, кого столько лет боялась.
− Тебя бы это порадовало, ягнёночек? Соперничество за твою руку? — спрашивает Дамиан вкрадчиво, склоняясь к моему лицу.
− Нет, − мотаю головой. — Меня угнетает такая вероятность.
− Это неизбежность, а не вероятность. И я не уверен, что оставлю его в живых, если он к тебе ещё раз притронется. Но тебя же это расстроит, моя нежная девочка с добрым ранимым сердцем, − князь проводит губами по моему виску. И мои глаза уже сами собой закрываются.
Тихий вздох вырывается из груди.
− Ты спрашивала, сержусь ли я на тебя. Нет, Ася. На тебя не сержусь. Тобой я очень доволен. В сложившейся ситуации Мириам вряд ли бы ответила по-другому. И мне она бы скорее всего не выдала даже той информации, которую озвучила тебе.
− Тогда почему вы так спросили, будто я виновата? — убрать нотку обиды из голоса у меня просто не получается.
− Потому что ты моя будущая жена и княгиня Керборка. И твоё ощущение собственной правоты должно опираться прежде всего лишь на здравый анализ ситуации, а не на чьё-то мнение. Ты сделала всё что могла и знаешь это. Даже если бы я считал иначе, это не сделало бы тебя виноватой. Это лишь сделало бы самодуром меня. И у тебя есть полное право отстаивать свою правоту, даже спорить со мной, когда мы наедине. Я ценю внутреннюю силу, Ася.
Его ладони уже на моей спине. Обнимают. Притягивают ближе. А губы… губы скользят от виска к уху. И ниже на шею, снова пробуждая толпы мурашек. Заставляя трепетать во власти сильных рук.
− То что вы говорите, очень отличается от того, чему меня учили в детстве, − растерянно усмехаюсь я. — Мне мама вбивала в голову, что даже если мужчина не прав, нельзя ему об этом ни словом, ни взглядом намекать. Можно лишь незаметно подталкивать к правильной мысли, чтобы не оскорбить мужское самолюбие.
− Моё самолюбие не настолько хрупкое, ягнёночек. Наличием у моей женщины характера и ума его не уязвить. Я хочу иметь рядом спутницу жизни, а не покорную овечку.
Дамиан ловит губами мочку моего уха, лаская так откровенно, что у меня начинают дрожать и подгибаться коленки. И мужчина рядом пользуется этим, чтобы ещё сильнее вжать меня в своё тело. Очень твёрдое тело. И местами бугристое.
О-о-ох.
− Я ещё не ваша женщина, − бормочу, невольно склоняя голову набок. Открывая шею, позволяя ему больше.
