Не в силах сдержаться, склоняюсь и целую тёмно-русую макушку. Густые ресницы на нежных щёчках чуть вздрагивают, но девочка продолжает спать.
Сладких снов, моя радость.
Приглушив свет прикроватного светильника – благо уже научилась вчера, наблюдая за Бригиттой – так же тихо выхожу и осторожно закрываю за собой дверь. И иду к соседней комнате.
Эмелин, кажется, уже тоже легла. Даже свет погасила. Но когда я бесшумно открываю дверь, мне чудится какое-то шевеление на кровати, которое буквально мгновенно стихает.
Спит? Или притворяется?
Буду считать, что спит. Оставив дверь немного приоткрытой, чтобы было хоть что-то видно, подхожу теперь к своей более колючей и упрямой падчерице.
И ведь точно не спит. Дыхание выдаёт. И слишком цепко ухватившиеся за одеяло пальчики. Но упрямо притворяется. Ёжик мой милый. Вся такая колючая снаружи, а внутри наверняка нежная и ранимая. Нуждающаяся в любви.
Я уже их люблю. Они уже мои.
Улыбнувшись своим мыслям, присаживаюсь рядом с ней на кровать. Глажу по голове, убираю с лица прядку волос за ухо. Девочка даже дышать забывает.
– Сладких снов, моя хорошая, – шепчу, склоняясь. И тоже целую в макушку, буквально чувствуя, как стучит взволнованно маленькое сердечко.
После чего тихо встаю и, подоткнув одеяло, выхожу из спальни. Сделав вид, что ничего не заметила.
– Спят, маленькие, – улыбаюсь ожидающей меня Бригитте. – Пожалуй, и я пойду. Проведёшь обратно?
Дорогу я, кажется, запомнила, но на все сто процентов в этом не уверена, а плутать длинными коридорами огромного особняка мне на ночь глядя совершенно не хочется.
В нашей с Федериком спальне меня встречает полумрак и тишина. Запах гари уже давно выветрился – подозреваю тут не обошлось без магии. А обгоревшее постельное на кровати горничные ещё утром заменили на свежее.
Раздевшись с помощью Бригитты, и сходив в ванную, ложусь наконец спать. Мысли тут же снова устремляются к мужу. Но на этот раз я думаю не о его родителях, короле и королеве, и не о тайнах его прошлого.
Я думаю о том, что мне очень интересно, каково это засыпать рядом с Федериком. Каково это лежать с ним в обнимку после секса, переводя дыхание, и погружаться в сон. Или тихо разговаривать перед сном обо всём на свете. А то до сих пор как-то так получалось, что рядом с мужем я только просыпалась. Точнее – на муже. Даже спящую он меня притягивает, как магнит. Не знаю даже, хорошо это, или плохо.
Впрочем, я совсем не против и завтрашнее утро встретить так же, как сегодняшнее. И так же хорошо начать новый день своей новой жизни.
Глава 38
Моё тело плавится горячим воском в умелых мужских руках. Они трогают и ласкают везде, пробуждая искрящиеся ручейки пламени под кожей. Спину обжигает множеством поцелуев, от сведённых лопаток к пояснице и ещё ниже.
Возмущённо застонав, я пытаюсь ускользнуть, когда расшалившийся… муж кусает за ягодицу, но он со смехом меня перехватывает, возвращая обратно и накрывая собой. Отводит волосы, скрутив их в жгут. Целует теперь уже мои плечи, шею сзади… ритмично прижимается, толкаясь своей эрекцией между ягодиц. И мои бёдра сами расходятся, позволяя мужскому телу вклиниться между ними. Ещё и приподнимаются, прижимаясь ближе.
– Просыпайся, сладкая, – бархатно зовёт Федерик между поцелуями. Подхватывает меня под живот, поднимая и ставя в удобную для себя позу.
Умелые пальцы по-хозяйски уверенно разводят половые губы, распределяя влагу. Обводят в настойчивой ласке клитор. Толкаются внутрь. Раз, второй… готовя. И почти сразу я чувствую, как ко входу прижимается кое-что значительно больше.
– М-гм, – бормочу сонно, комкая простыню, когда он одним плавным толчком проникает в меня на всю длину. – А-а-а-ах, – срывается губ гортанный стон, а я прогибаюсь в пояснице, приподнимая бёдра ещё выше чтобы получить больше удовольствия… больше этой сладкой распирающей наполненности… больше его внутри.
– Доброе утро, жена, – улыбается мой личный принц, делая первый толчок. Я чувствую эту его улыбку кожей, слышу в интонациях.
– Доброе, – мурлычу, повернув голову. Обхватив одной ладонью мою грудь, а второй шею с подбородком, он ловит мои губы в жарком властном поцелуе, клеймя и порабощая, утверждая свои права.
Так сладко и хорошо.
И я отдаюсь на волю тому чувственному безумию, которое он творит со мной. Его рукам, резким глубоким толчкам, большому телу, которое обтекает меня со всех сторон, движется на мне и во мне. И собственному возбуждению, которое разгорается всё сильнее, превращаясь в нестерпимо острое наслаждение.
Так правильно и закономерно.
– Мне нравится, что ты ждала меня, – урчит удовлетворённо Федерик чуть позже, когда мы уже немного отдышавшись лежим в обнимку в разворошенной но уцелевшей на этот раз постели.
– С чего ты взял, что я тебя ждала? – фыркаю лениво. Щурюсь от удовольствия, когда мужская ладонь нежно скользит по моей спине. – Я спала, как младенец.
– М-м-м. И сорочку поэтому не надевала? – вторая лапища красноречиво сминает мою ягодицу.
Подловил. Но это не значит, что я признаюсь ему в том, что действительно ждала.
– А я вообще голышом предпочитаю спать, – пожимаю плечами, лукаво улыбаясь. Преувеличиваю, конечно, но и длиннющие закрытые сорочки не люблю, некомфортно мне в них.
– Это хорошо. Я тоже предпочитаю, чтобы ты спала голышом, – со всей серьёзностью уведомляет меня супруг. Правда, достаточно поднять на него взгляд, чтобы заметить смешинки, пляшущие в глазах.
– Вот даже не сомневалась. Согласна, если и сама взамен смогу любоваться голым мужем, – мурлычу, водя пальчиком по его груди. Вот что с женским организмом крышесносный утренний секс делает, да ещё с хорошими оплодотворительными перспективами. Не помню я уже, когда столько флиртовала с кем-то, как за последние пару дней. И когда кто-то вызывал во мне одновременно столько желаний. И дразнить, и трогать… и узнавать ближе.
Ох, гормоны. Кажется, у меня норадреналина передоз.
– Только любоваться? – вскидывает Федерик брови. А в глазах уже откровенный огонь пылает. И в живот мне красноречиво упирается снова готовое в бой мужское достоинство.
М-м-м, какой резвый. Вот только мой организм уже и о других потребностях напоминает, так что продолжение придётся отложить.
Но как его не поддразнить? Это же такой кайф, оказывается. Видеть, как весь такой большой, сдержанный и сильный теряет контроль от желания. Знать, что я тому причиной.
Подаюсь к мужу ближе, так что лица наши оказываются совсем близко. А моя ладонь словно сама собой опускается всё ниже и ниже, оглаживая столь восхитительные на ощупь и на вид кубики, завлекательный треугольник косых мышц, ведущий к паху, и наконец обхватывает твёрдый ствол. Который тут же приветственно приподнимается и твердеет ещё больше.
