– Очередной аврал, – Нил устало потёр переносицу. – Готовься на всю ночь, нужно перепроверить документы, что-то в этой сделке не так. Ты смотришь бумаги, я занесённую информацию на мой компьютер.
– Ищем подделку? – нахмурившись, я открыла толстую папку с документацией, забравшись с ногами на диван. – Это может быть что угодно: фамилии, даты, номера счетов, аренда, компания наниматель. И с чем сравнивать Нил, ты никогда с ними раньше не работал? А сумма на кону огромная.
– Задача непростая, может, я вообще ошибаюсь, но мы будем ковыряться.
– Мне нужно о чём-то разговаривать, чтобы встряхнуть мозги, я просто выключаюсь, – выдохнул Нил уже где-то за полночь. – Говори со мной Кира!
– О чём? Задай тему, – ненавистно глядя на бумаги, буркнула я.
– О боли, но не физической, а необычного характера, – выдал он вдруг, не переставая меня удивлять.
– Боль …. – протянула я, вздохнув, поднимая на него глаза. – А ты знаешь, что любовь тоже можно сравнить с болью? Иногда эта боль терпима, можно принять таблетку, и она отступит, но бывает боль, которую невозможно терпеть, она невыносима, от неё нет лекарств – и со временем она убивает.
– В первый раз слышу о любви, которую невозможно терпеть, – вскинул свой взгляд от монитора Нил. Интересно, что в наших беседах, тему любви мы всегда негласно категорично избегали. И тут вдруг я заговорила об этом сама, вызвав его живое любопытство. – И что, люди с этим чувством обречены? Нет никакого выхода? – спросил он.
– Есть. Кому-то придется уйти, чтобы расстояние и время смогли сдерживать эту силу. Некоторые отношения можно сравнивать с уютным, размеренно покачивающимся гамаком под пальмами, где много тепла и солнца, и море ласки. Предел мечтаний. Противоположное сравнение – воронка смерча, где твоя любовь выкручивает из тебя все силы, сдирает кожу, расщепляет тебя на атомы, вбирая в себя, где у тебя просто останавливается сердце.
– Из выше сказанного могу сделать вывод, что ты влюбилась в психа, а потом опомнилась и сбежала от него.
– Он не псих, – вздохнув, я отодвинула стопку бумаги. – Наркотическая зависимость бывает не только от химических или растительных препаратов. Наркотиком может стать и увлечение, в том числе и человек. Я ушла, чтобы выздороветь, и дать шанс исцелиться ему. А в твоей жизни было настоящее глубокое чувство?
– Настолько глубокое, что, когда его вырываешь – остатки корней ещё долго гниют на дне? А ты как думаешь?
– Уверена, что Нил Кантана когда-то был по сумасшедшему влюблён. А все эти твои шуточки и остроты – это твоя форма защиты от боли.
– У-у, не от боли, а от женщин, которые сначала высосут твою душу через коктейльную соломинку, потом пожуют и выплюнут, – протянул Нил, снова углубившись в работу.
Повисшая тишина заставила его через время снова поднять голову. Я не увлеклась документацией – я засмотрелась на Нила. Даже когда наши глаза встретились, и он улыбнулся мне, я продолжала смотреть на этого сильного мужчину. Его никак нельзя было представить страдающим, растоптанным или сломленным. Его шоколадные глаза постоянно лучились, даже когда он сердился или оставался серьёзным. В нём была какая-то загадка, над которой я постоянно ломаю себе голову, таких как он я ещё не встречала в своей жизни – человека бескорыстно вкладывающего не только средства, но и свою душу, при этом ничего не требующего взамен. Так он относился ко мне и к моим детям. Он словно жил нами, а работа являлась лишь приносящим доход прикрытием. Я не могла понять мотивов столь редкого благородства и щедрости, и я чувствовала себя не в своей тарелке, потому что получала гораздо больше, чем отдавала. Что это? Я жила в роскошном доме на всём готовом при этом ещё и получая зарплату. У меня была новенькая машина и полный гардероб тряпья, мои дети ни в чём не нуждались, Мэтт учился в лучшей частной школе Сиэтла, и когда у него возникали проблемы с некоторыми предметами – он шел не ко мне, а к Нилу. А когда мой младший сын не спал ночами – Нил носил его на руках, чуть ли не насильно отправляя меня спать. Он нянчился со всеми нами с каким-то беззаветным рвением. И я не знаю, то ли мне несказанно повезло, то ли здесь был скрыт какой-то подвох.
– А дай-ка мне договор аренды нашего подозрительного судна, – бросил мне Нил, вырывая меня из моих размышлений.
Но когда я подала ему бумагу, он вдруг погладил меня по руке. – У тебя очень красивые пальцы Кира, – шепнул Нил, поднимаясь со стула. – И как же узнать по человеку, кто завалится с тобой в гамак на острове под названием «предел мечтаний», а кто надругается над тобой, бросив на обочине?
– Заранее определить сложно, – дернула я плечом. – Придётся сыграть в рулетку, и возможно не единожды, если, конечно, после первого неудачного раза хватит силы духа рискнуть ещё раз.
Нил оперся рукой о стол так, что я не могла вернуться на место, не оттолкнув его. Встав позади меня, он склонился вместе со мной, внимательно сравнивая документ на бумаге и открытую копию на мониторе. И меня волновала не обнаружившаяся подделанная печать, а то, что кожей, я почти ощущала на себе его щеку. И это «почти касание» заставило меня вздрогнуть и задышать чаще.
Ночь. Тишина. Почти интимная близость, и я не знаю, как отреагирую, если он позволит себе больше. Не считая того массажа, Нил ни разу не позволял себе распускать руки, и мне импонировала его сдержанность. Хотя … он свободно шутил со мной на тему секса. Я даже начала думать, что не интересна ему как женщина, но время от времени его осторожные комплименты заставляли меня краснеть и считать иначе. Я не могла его разгадать.
Чувствую его вздох, и закрываю глаза. Да, наверное, подсознательно я всё-таки ожидаю шага с его стороны. Чуть повернув голову, Нил невероятно чувственно касается губами моей шеи, и я уже ничего не могу сделать с обуявшей меня дрожью. За десять месяцев одиночества, после расставания с Эйданом, мне отчаянно хочется ласки. Я поворачиваюсь и мы, замирая просто смотрим друг другу в глаза. Потом не смело, будто пробуя друг друга на вкус – наши губы сомкнулись. Эти искры проносились между нами и раньше, во взглядах, в улыбках, но, когда наш поцелуй стал настойчивым, с шарящими друг у друга во рту языками – у меня словно дамбу прорвало. Я буквально стала срывать с него рубашку.
– Ты уверена, что хочешь этого? – спокойно, без всякого возбуждённого придыхания проговорил Нил, всё ещё изучающий меня. – И куда ты меня записала в отдел гамаков или ходячих фаллоимитаторов?
Этого мужчину загадку понять было безумно сложно – тут он вроде бы тебя хочет, а с другой стороны, как будто просто испытывает.
– В кретины, которые слишком много болтают, – притянула я его к себе снова.
– Тогда я должен предупредить – если мы пересечём эту грань, восстановить её обратно будет уже невозможно. Ты или станешь моей любовницей, или же тебе придётся уйти.
– А сам ты чего хочешь? – я уже начала сомневаться. Обычно мужчины не останавливаются вот так, чтобы обсудить основные пункты на будущее.
