Не один только Кулибин хотел строить мост через Неву. В 1788 г. Екатерина заказала подобный проект итальянскому архитектору Фламинио Миноцци, уроженцу Болоньи, а в 1799 г. уже после ее смерти еще один итальянец — Джакомо Тромбаро — предложил проект, очень похожий на чертежи Миноцци.
Оба итальянца хотели перекинуть через Неву мост-пассаж, подобие Ponte Vecchio во Флоренции. Над сводом моста должны были размещаться магазины, кафе и рестораны, лекционные и концертные залы.
Миноцци предлагал построить мост на десяти каменных опорах, часть несущих элементов пролетного строения также была каменной. Тромбаро сконструировал мост из трех однопролетных арок, к которым была бы подвешена металлическая проезжая часть. Таким образом, потоки пешеходов и экипажей оказались бы разделены и не мешали бы друг другу. Мосты обоих архитекторов были богато украшены: мост Миноцци — в стиле итальянского барокко, мост Тромбаро — в стиле классицизма.
* * *
В конце XVIII в. граф де Сегюр писал: «Путешественники и составители разных словарей подробно описали дворцы, храмы, каналы и богатые здания этого города, служащего дивным памятником победы, одержанной гениальным человеком над природой. Все описывали красоту Невы, величие ее гранитной набережной, прекрасный вид Кронштадта…». Впрочем, он не мог не отметить и противоречий, свойственных этому городу: «Петербург представляет уму двойственное зрелище: здесь в одно время встречаешь просвещение и варварство, следы X и XVIII веков, Азию и Европу, скифов и европейцев, блестящее гордое дворянство и невежественную толпу. С одной стороны — модные наряды, богатые одежды, роскошные пиры, великолепные торжества, зрелища, подобные тем, которые увеселяют избранное общество Парижа и Лондона; с другой — купцы в азиатской одежде, извозчики, слуги и мужики в овчинных тулупах, с длинными бородами, с меховыми шапками и рукавицами и иногда с топорами, заткнутыми за ременными поясами».
Однако свои темные стороны и свои противоречия можно было без труда найти и в любой европейской столице. Екатерина же демонстрировала и россиянам, и заезжим иностранцам по-настоящему европейский столичный город. Поэтому, когда она велела написать на пьедестале памятника Петру, установленному на Сенатской площади «PETRO primo CATHARINA secunda MDCCLXXXII», то есть «ПЕТРУ первому ЕКАТЕРИНА вторая 1782», она имела на это полное право.
Камень и дерево. «Мосты-гибриды»
Целый ряд мостов на каменных опорах со средним разводным деревянным пролетом построен вдоль Фонтанки с 1780 по 1789 г. Их строили по типовому проекту, который предложил французский инженер-мостостроитель Жан-Родольф Перроне, член Парижской Академии наук и ряда других академий европейских стран. Перроне никогда не бывал в России и в то время занимался постройкой каменного моста через Сену в центре Парижа — знаменитого моста Согласия, соединившего набережную Тюильри и площадь Согласия на правом берегу с набережной Орсе и Бурбонским дворцом на левом берегу. Но его проект разводного моста с успехом реализовали в Санкт-Петербурге.
Старокалинкин мост. XIX в.
Старокалинкин мост. Современное фото
Ближайшие к берегу своды моста были каменными, облицованными гранитными блоками, средняя часть — деревянная, разводная, двухпролетная, и разводилась с помощью цепей. Механизмы для разводки моста размещались в четырех башнях. Перильные ограждения моста представляли собой металлические секции между гранитными тумбами. Их рисунок повторяет узор ограждений набережных Фонтанки. Речные опоры внизу были оснащены ледорезами треугольной формы. По такому проекту построили:
1) Калинкин (ныне — Старокалинкин) мост, перекинутый через Фонтанку, рядом со Старо-Петергофским проспектом;
2) Симеоновский мост (ныне — мост Белинского) — в створе Симеоновской улицы, получившей свое название по церкви Свв. Симеона и Анны (ныне — улица Белинского);
3) Семеновский мост, расположенный на том месте, где Фонтанку пересекает Гороховая улица, рядом с казармами Семеновского полка;
4) Измайловский мост — на месте пересечения Фонтанки и Вознесенского проспекта, близ Измайловской слободы;
5) Чернышев (ныне — мост Ломоносова) — являлся продолжением Чернышева переулка (улица Ломоносова), названного по фамилии землевладельца — графа Григория Петровича Чернышева, сначала бывшего денщика Петра I, во времена Анны Иоанновны — сенатора и генерал-аншефа;
6) Обуховский мост, пересекающий Фонтанку в створе Московского проспекта, назван по фамилии строившего его «посадского человека» Павла Матвеевича Обухова;
7) по тому же проекту перестроили Аничков мост.
Мост Ломоносова (Чернышев). М. Добужинский. Начало XX в.
Мост Ломоносова. Современное фото
Во второй половине XIX в. при перестройке мостов башни убрали, оставив их в виде украшения только на Калинкином и Чернышевом мостах.
* * *
В 80-х гг. XVIII в. в Петербурге начинают строить деревянные мосты на каменных опорах. В этот период удлинили русло речки Кривуши, и она превратилась в Екатерининский канал. В том месте, где он пересекался с Крюковым каналом, построен Пикалов мост — его название происходит от фамилии подрядчика строительных работ Пикалова. Это был деревянный трехпролетный мост на бутовых, облицованных гранитом опорах, с разводным средним пролетом.
Пикалов мост. Современное фото
Другой подобный мост через Екатерининский канал — Кокушкин, расположенный поблизости от Сенного рынка и соединяющий Столярный и Кокушкин переулки. И переулок, и мост получили названия по фамилии купца Василия Кокушкина, дом которого располагался на углу Кокушкина переулка и Садовой улицы. Каменные опоры моста были облицованы гранитом, а пролет сделан из деревянных балок.
Пожалуй, петербуржцам этот мост известен, прежде всего, из насмешливого стихотворения Пушкина, с которым связана целая история. «Евгений Онегин» выходил отдельными выпусками, содержащими каждый одну главу. Одновременно главы публиковались в литературных журналах и альманахах. Это усиливало интригу: каждой главы с нетерпением ждали, а потом подолгу обсуждали на светских вечерах и в литературных салонах. Первую главу опубликовали в 1825 г., когда поэт был в ссылке в своем имении. Из Михайловского Пушкин прислал в Петербург брату Льву набросок иллюстрации к первой главе, написав при этом: «Брат, вот тебе картинка для „Онегина" — найди искусный и быстрый карандаш. Если и будет другая, так чтоб все в том же местоположении. Та же сцена, слышишь ли? Это мне нужно непременно. Да пришли мне калоши — с Михайлом». На наброске, прилагавшемуся к этому письму, Пушкин изобразил Онегина и себя самого, стоящих на берегу Невы и глядящих на Петропавловскую крепость. Чтобы иллюстратор не ошибся, Пушкин даже сделал под рисунком подписи. Под одной мужской фигурой — «1 хорош», под другой — «2 должен быть опершися на гранит» (в комментариях к главе поэт процитирует последнюю строфу стихотворения Муравьева «Богине Невы»: «Въявь богиню благосклонну Зрит восторженный пиит, Что проводит ночь бессонну, Опершися на гранит»), «3 лодка, 4 крепость Петропавловская». Будем надеяться, что калоши прибыли в срок, но художник Александр Нотбек определенно оплошал. Желая, чтобы читатели безошибочно узнали в одном из силуэтов Пушкина, он развернул его прямо на зрителя. В таком виде картинка была напечатана в «Невском альманахе». Пушкин откликнулся на нее эпиграммой:
