Папа отбросил поднос. Раздался громкий звон, блюдо с мясом разбилось. Рука взмыла в воздух, как плеть, чуть не задев меня. Я взвизгнула и подалась назад, стукнувшись спиной о стену.
Мама появилась рядом бесшумно и неожиданно. Отодвинув меня, она вошла в комнату и закрыла дверь. Я осела на пол и прижала руки ко рту. За дверью зазвучал голос – он напевал колыбельную, ту самую, которую когда-то в далеком младенчестве слушала и я.
За деревней нашей лес,
Полный человечьих тел.
Кто туда один залез —
Того монстр страшный съел…
Так она не баюкала даже меня, когда ночью я видела очередной кошмар. Ее песни для меня всегда звучали как-то… без любви.
…Что-то стукнуло в стекло: вокруг лампы кружил мотылек, мелко-мелко трепеща крыльями. Может, прилетел с чердака? Иногда там полно куколок – они крепятся плотненькими конвертиками к балкам и ждут, когда смогут стать бабочками. Я разглядела ночного гостя – на спинке у него был размытый желтый след, похожий на кошачий нос. Это бражник. Бражник мертвая голова. Папа рассказывал про них и даже показывал, но я никак не могла понять, как в этом желтом пятне с двумя темными точками можно увидеть голову.
– Если я выпущу тебя, – прошептала я, глядя, как бражник тупо колотится об абажур, – то ты умрешь. Там холодно… но тут ты обожжешься, да? Наверное, стоит тебя убрать в какую-нибудь банку.
Я подошла к комоду. В одном из ящиков был тайник, о котором не знал никто; я отодвинула стопку брюк и лосин, схватила жестяную банку из-под мармелада и вытряхнула все свои сокровища: бусинки и дешевые браслеты, кольца со стекляшками, зеркальце со сколом и тому подобное. Пришлось сделать в крышке четыре прокола шилом. Я не знала, дышат ли насекомые, но мне не хотелось бросать несчастную бабочку в темную душную коробку.
Я осторожно взяла бражника за крылышко и, опустив его в банку, закрыла крышку. Из маленькой жестяной тюрьмы доносился мягкий скребущий звук. Я взяла баночку с собой в постель и положила рядом с подушкой. Бабочки… они такие красивые. Жаль, живут недолго.
Оливия
– Я нашел ее.
– Кого?
– Королеву. Определенно нашел.
Я выронила стакан с молоком, и он разбился вдребезги, разметав вокруг белые брызги. Алекс, вернувшийся с улицы, мотнул головой, как пес, стряхивая с себя дождинки. Выглядел он чрезвычайно довольным собой, почти лучился.
– Так что теперь? – полюбопытствовала я, подбирая осколки с пола. – Хватать?
– Думаю, нам нужен небольшой план, – нахмурился Алекс. – Я не знаю, какая это Королева: Мать или Дочь. Если нам повезет этой ночью, вековая шлюха будет в наших руках. Я прочитал кое-что в Книге Смерти – на имаго интересно действует такое простое средство, как натрия хлорид.
– Поясни, пожалуйста.
– Физраствор! – Алекс вытащил из комода маленький стальной ящичек – аптечку. – Его используют внутривенно, подкожно… в принципе, это безобидная штука. Но на нас с тобой, да и, думаю, на Королеву он производит неожиданный эффект – парализует, а в больших дозах может вызвать анафилактический шок.
– Почему ты думаешь, что на Королеву он действует так же? – спросила я, глядя, как Алекс втыкает в резиновую крышку бутылька с физраствором тонкие шприцы один за другим и вытягивает их поршни.
– Потому что мы плоть от плоти, – невозмутимо ответил Алекс.
Я кивнула и решила больше не задавать вопросов. На комоде лежали, хищно поблескивая, готовые шприцы…
– Собирайся. – Алекс мрачно улыбнулся, заметив мое смятение. – Если мы проторчим здесь еще минуту, быть может, Наше Величество свинтит кушать несчастного мальчишку.
* * *
Погода сильно испортилась: с черного беззвездного неба непрерывно лилась вода. Наступала зима, время, когда дожди – уже скорее постоянное явление, чем какой-то неожиданный гость, а снег если и выпадал, то только на день-два и снова таял, уступая место зубодробительной сырости. Мы с Алексом миновали несколько улиц, сунув руки в карманы и низко опустив головы.
Мне незачем было следить за тем, куда он идет: мысленно я предугадывала каждое его движение, хоть и смутно.
Ночную тьму рассеял ярко-красный свет большой неоновой вывески, изображающей чашку. Вшивая кофейня – странноватое место для королевских охотничьих угодий. Алекс мягко толкнул дверь; приглушенно звякнул колокольчик. Помещение дохнуло на меня тяжелым запахом пирожков с мясом, растворимого кофе и блинов. Классическая забегаловка, рядом с которой «Бино» – французский ресторан; красные кожзамо-вые сидения, вытертые до белизны столики, алая плитка на полу. Кофейня была похожа на вытянутый вагон, и только большие окна портили ощущение полнейшей замкнутости пространства.
Алекс присел за крайний столик, низко опустив голову. Я последовала его примеру и завесилась мокрыми волосами, как шторкой.
– Вон она, – как можно тише прошептал Алекс. – Видишь?
Парочка, сидевшая через четыре стола от нас, нежно ворковала и вела себя в целом как обычные влюбленные. Лопоухий, но смазливый паренек лет восемнадцати глупо лыбился, глядя на свою спутницу, и постоянно поправлял манжеты отвратительной розовой рубашки с рисунком из треугольных кусочков пиццы. Лицо девушки мне никак не удавалось разглядеть: черты словно ускользали.
– Лив? Ты видишь ее лицо?
– Нет… а ты?
– И я нет. – Алекс нахмурился и посмотрел на официантку, неуверенно косящуюся в сторону нашего столика. – Вижу только фигуру. Забыл, какие у нее волосы, хотя смотрел пару мгновений назад. Странно, да? Но еще больше меня беспокоит то, что ты не видишь ее. Ведь Королева приходила к тебе во сне…
Паренек извинился перед девушкой и встал из-за стола. Мы втроем проводили его взглядом, после чего незнакомка пристально взглянула на меня. Брови строго сдвинулись над переносицей. Из всего этого мертвого, пустого лица ярко выделялось лишь свечение глаз, бледное, почти призрачное. Зеленовато-голубое, как туман над болотом.
– Черт, – прошептал Алекс.
В ладонь ткнулось что-то хрупкое и прохладное. Шприцы. Две штуки. Я кивнула и поднялась. Девушка повторила мое движение, не отводя глаз. Алекс тоже встал, сияя адской краснотой своего взгляда.
– Лив, – произнес он.
Я прошла по кафе, опуская жалюзи над окнами. В зал вынырнула парочка официанток. Их дежурные улыбки в секунду сменились недоумением. Алекс, подойдя к ним, нежно произнес:
– Идите в кухню и не высовывайтесь. Остальным передайте то же самое. Ключи отдайте мне. После вы ничего не вспомните, ясно?
Девушки робко кивнули. Одна из них запустила руку в карман на переднике и вынула ключи. С печальным звоном они упали в руку Алекса, а официантки засеменили обратно, понуро опустив головы.
– Лив, – снова произнес Алекс, бросив мне ключи.
