* * *
– Когда я была девчонкой, был один парень. Не красавец, но из тех, кто вроде и не особенно привлекателен, а все равно чем-то манит к себе. Мы частенько пересекались на испанском в старшей школе – сидели через одну парту. Я засматривалась на его волосы – такие русые локоны… не кудри, а именно кольца, как у Купидона. И зеленые глаза с желтым ободком вокруг зрачка. Эх, как я сохла по нему…
– А что случилось потом? Вы были вместе?
Я ностальгически улыбнулась. Рассказами о своей бурной юности я увлекла Холли настолько, что она даже смогла приоткрыть створки своей раковины грусти. Мы сидели на полу в комнате – я пила молоко, а Холли уплетала китайскую лапшу. Она все еще была печальна, и я подозревала, что безысходность в ее глазах останется насовсем.
– Когда я наконец-то решилась признаться ему в своих чувствах, то узнала, что он переехал в другой город, в семидесяти километрах от меня.
– Ого!
– Тогда я сказала Джейкобу, что уезжаю, а он посмотрел на меня и сказал: «Я всегда знал, что ты сумасшедшая, но чтоб настолько!» Я уехала к своей любви на стареньком велосипеде… Жаль, у нас ничего не вышло. А теперь тебе пора спать. Держи мою футболку – она достаточно длинная, подойдет на первое время вместо пижамы.
– А потом у меня будет своя? – пробормотала Холли, позволяя стянуть с нее гольфы.
– Все, что захочешь. – Я подхватила ее и понесла в спальню. Мне вспомнился труп в кровати, но Алекс действительно вынес Алису: постель была убрана и застелена чистым покрывалом.
Я уложила Холли и накрыла пледом. Она неотступно следила за мной, словно боялась, что я брошу ее в темноте одну.
– Пусть твои глазки сладко-сладко спят и не размыкаются до рассвета, – прошептала я, целуя ее теплые дрожащие веки.
Холли слабо захихикала, но смех тут же перерос в стон. Я сжала ее руку, жалея, что больше ничего не могу сделать, и просто подождала, пока она уснет.
…Затворив дверь в спальню, я прислушалась. Алекс все еще не вернулся. Вспомнив о даре телепатии имаго, я решила заглянуть в его мозг – просто чтобы удостовериться, что его не слопали Черви. Я постаралась сконцентрироваться на том, где он мог быть. Сидит, наверное…
…в баре, слушаю музыку, барабаню пальцами по стакану. Виски со льдом, который все равно не выпью. Рядом красивая девушка. Ей около восемнадцати, не больше, – об этом довольно красноречиво говорят наивный взгляд и незрелая попытка выглядеть сексуально. Красные волосы подстрижены до плеч, глаза влажно поблескивают в тени ресниц. Люси, так ее зовут… Протягиваю «Маргариту», которую сам же и оплатил. Люси, кокетливо стрельнув глазами, обхватывает розовыми губами полосатую трубочку. Я чувствую в ней биение жизни так явственно, будто вся девушка – один большой, непрерывно пульсирующий орган.
Родители уехали на выходные, впереди долгое, полное свободы воскресенье… и субботняя ночь еще не завершилась. Я тащу ее за руку из бара, борясь с раздражением и жалостью, а она щебечет что-то о ключах в сумочке, которую забыла на стойке. Идем обратно за сумочкой.
Дома Люси борется с застежкой на сапогах, и я сам подхватываю ее, отношу в спальню, следуя игривым указаниям. Комната отвратительна: повсюду плюшевые игрушки, особенно много зайцев. Люси пытается мне понравиться – облизывает губы языком с серьгой, играет бровями, и почему-то меня тошнит от этих ужимок. Я грубо отстраняю ее и зарываюсь носом в кошмарные красные волосы. От тонкого девичьего запаха я ловлю кайф, но Люси думает, что эрекция вызвана именно ее внешним видом.
Я потрясла головой и, пытаясь прогнать наваждение, ущипнула себя за щеки. Чары рассеялись, но в темной комнате я все равно услышала хруст ломающихся костей и отдаленный протяжный крик.
Несколько часов прошли быстро. Обрывочные видения говорили о том, что Алекс вот-вот вернется: шагающие ноги, свет фонарей, темные переулки – все это напоминало просмотр фильма на пьяную голову. Видимо, Алекс настолько устал, что не запоминал маршрут, отдавшись «автопилоту», встроенному в каждую человеческую голову.
Когда дверь в квартиру отворилась, я даже не обернулась. Раздались тихие шаги, диван рядом просел. В нос ударил целый букет запахов: от Алекса несло кровью и потом, сексом и мертвечиной. Я все-таки взглянула на него.
– Ты охотился?
Тишина. Кажется, он усмехнулся. Раздался сухой шорох – с головы сполз капюшон.
– Нет. Зашел в «Макдональдс», съел два чизбургера, выпил молочный коктейль и заказал салат с тунцом.
– Врешь. – Я вздохнула и откинулась на спинку дивана. – У тебя на рыбу аллергия.
– И вправду… – вздохнул Алекс. – Я так давно не ел рыбы, что совсем забыл.
Он сгорбился и нахохлился, поджимая к груди колени. В целом он выглядел сейчас довольно жалко. Я хмыкнула:
– Алекс?
– М-м?..
– От тебя воняет.
Он поднял голову и уставился на меня. Его глаза блестели в слабом свете уличных фонарей; на щеке залегла ямочка – то ли от ухмылки, то ли от недоуменной мины.
– Тебе надо помыться, – повторила я. – Пойдем.
Он молчал. Я схватила его за мокрую липкую руку и потянула на себя, стараясь не перепачкаться в приторно пахнущей крови.
– Я не хочу, – запротестовал он, но замолчал, получив тычок в спину.
Я завела его в ванную комнату и заперла дверь. В безжалостном свете лампы Алекс выглядел ужасно: усеянная багровыми пятнами и грязью одежда, кровавый след от подбородка к горлу. Он изумленно следил за тем, как я протираю большой губкой ванну, смывая с нее волоски и грязь.
– Ты так и будешь действовать мне на нервы? – рассердилась я, увидев, как он застенчиво ссутулился.
Алекс упирался. Я схватилась за бегунок на молнии его толстовки и потянула вниз. За распахнутой толстовкой последовали футболка и джинсы. Теперь Алекс стоял передо мной почти голый, неуютно поджимая пальцы ног.
– Трусы-то снимешь сам? – сурово поинтересовалась я, трогая воду в ванне локтем. – Или опять как ребенка раздевать?
Белье отправилось в корзину вслед за остальной одеждой, а сам Алекс осторожно сел в ванну, упираясь в бортики руками.
– Горячо!
– Не выдумывай! – Я намылила мочалку-варежку и грубо растерла ему плечи, смывая грязь. – Сиди смирно.
Алекс замер, низко опустив голову и завесившись волосами, пока я старательно его терла, требуя вытянуть то одну руку, то другую. Ничего интимного – я хотела смыть с него не только грязь и кровь, но и последствия этого ужасного дня. Этой ужасной жизни.
– Знаешь, – произнес Алекс, – в последний раз меня вот так мыла мама, когда мне было четыре года. Ты на нее очень похожа.
Я ополоснула потемневшую мочалку под струей проточной воды в раковине. Когда алчное хлюпанье слива стихло, я обернулась и задала вопрос – один из тех, что задают на первом свидании. Ну, обычные люди задают.
