Встречи проносятся радужной метелью в мыслях.
Вечер, когда я заполучил ее, целиком и полностью, но вместо того чтобы убить, изуродовал, превратил в такое же чудовище, как и я. Момент, когда она улыбнулась мне со второго яруса в баре. Ее теплая рука, смывающая с меня грязь в ванне.
Я попытался дотронуться до сверкающих воспоминаний, но они рассыпались в пыль, совсем как моя плоть. В темноте теперь распускались белые лилии, благоухающие, с сочными лепестками. Я изумленно наблюдал за тем, как пухлые бутоны раскрываются, подобно мягким губам.
Та, о ком я и думать забыл, стояла здесь, среди цветов. Светлые волосы, розовое шифоновое платье… голубые глаза с тяжелыми веками и янтарными стрелами прямых ресниц. Она склонила голову и улыбнулась.
– Алиса?
– Здравствуй, Алекс.
По сравнению с энергичным голосом Оливии этот был похож на нежную птичью трель после городского шума. Дрожащей рукой я коснулся щеки Алисы и ощутил нежную кожу под пальцами.
– Ты… настоящая?
– Конечно. – Она поцеловала меня сухими губами, и я вспомнил, как сложно ей всегда было хоть немного их увлажнить. – Мы все настоящие.
– О чем ты?
Не отвечая, Алиса взяла мою руку и судорожно сжала. В ее глазах мелькнула тревога, смягченная безграничной печалью.
– Алекс, я видела Иглу. Она у человека по имени Майло. Он – игрушка Королевы, ее любимый питомец, руководит исследованиями «Этернум». Вечная жизнь, Алекс. Вечные имаго.
Майло. Я вспомнил, как наткнулся на барьер, выстроенный силой мысли. Этого имаго убить будет сложно.
– Королева испытывает сыворотку на Майло, – продолжала Алиса, – по моим подсчетам, ему уже около десяти лет.
– Десять лет?
Голова пошла кругом. Бессмертные имаго, проект «Этернум». Целая армия Королевы, вооруженная клыками, ядом, когтями. Черви и имаго бок о бок. Увидев мое смятение, Алиса кивнула, и ее светлые локоны заструились по плечам. Рядом с тихими хлопками раскрывались новые и новые лилии, и сейчас я видел в их сердцевинах крошечных бесцветных бабочек, спящих в своих белоснежных постелях.
– Королева не любит честных игр. Но один козырь у тебя все-таки есть.
– Козырь? – Я печально усмехнулся. – Какой козырь может быть в такой ситуации?
– Девочка, Алекс. Она в этой войне значит гораздо больше, чем все прочее. В итоге не останется ничего и никого, кроме двух Королев.
Цветы с мягким шорохом начали превращаться в песок, струящийся в пустоту. Облик Алисы померк, и я отчаянно попытался удержать ее руку, но тщетно.
– Береги девочку, – прошептала Алиса, – найди Иглу… Я люблю тебя, Алекс.
Крошечный фантастический мир, созданный подсознанием, растаял, оставив меня во мраке. Последние слова Алисы все еще гремели в голове.
– Разряд!
Тело конвульсивно выгнулось. Я непонимающе огляделся, но вокруг было слишком темно.
– Разряд!
Меня вырвало из мрака и понесло сквозь толщу воздуха, да так, что ветер засвистел в ушах. Я лежал в своей грязной мокрой одежде на стальной кушетке, ощущая, как возвращаются боль и отчаяние. Кто-то снял с меня куртку и расстегнул толстовку.
– Пульс есть! Он жив!
Где-то далеко-далеко тихо плакала Холли. Я повернул голову, стараясь разглядеть ее, но перед глазами висела странная пелена.
– Как ваше полное имя? – строго спросил меня незнакомец.
– Алекс Ньюман.
– Возраст?
– Двадцать шесть лет, – прохрипел я.
– Давно вы имаго?
Я окаменел. Давно врачи стали спрашивать у пациентов такое? Чувствуя на себе чужие взгляды, я выдавил:
– Апрель… две тысячи пятнадцатого.
Кто-то присвистнул, и я скосил невидящие глаза в сторону, ища весельчака.
– Девять месяцев? – Человек хмыкнул. – Вы долгожитель, мистер Ньюман.
– Кто вы? – прохрипел я, стараясь сморгнуть пелену. – Где я? Что происходит? Как вы меня…
Я закашлялся, кровь брызнула на губы и подбородок. Чья-то нежная рука с салфеткой прошлась по ним, аккуратно стирая капли.
– Смотри, Марк, – раздался хрипловатый женский голос. – Уровень биологической деструкции не так высок, как это обычно бывает у имаго в таком возрасте. Кажется, не хватает пары пальцев… здесь немного трещин… а тут, – тонкая ладонь коснулась вмятины, оставленной ударом Оливии в подвале «Давилки», – след… Но я не вижу совсем катастрофических нарушений.
Я с усилием сел, быстро застегнул толстовку и мрачно посмотрел на присутствующих. Холли сидела на скамеечке, встроенной в стену фургона, и я понял, что это никакая не скорая помощь, как казалось поначалу. Дефибриллятор выглядел старым; тут он был явно лишним.
– Мистер Ньюман… Алекс, – поправился высокий лысый мужчина с красивым аристократическим лицом, – девочка привела нас к вам… Она посылала мысленные сигналы, на которые мы не могли не откликнуться. Позвольте представиться. Меня зовут Марк Холдер, мне пять месяцев.
– Я Дункан Хоу, два месяца, – лениво улыбнулся грозно выглядящий мужчина лет пятидесяти.
Девушка с длинной рыжей косой оценивающе оглядела меня. В ее взгляде сквозила неприкрытая жадность, отчего я невольно покраснел.
– Грейси Лавджой, два месяца, – улыбнулась она. – Очень приятно познакомиться.
– Зачем я здесь? – перебил я ее. – Кто вы такие?
Присутствующие переглянулись.
– Мы одни из немногих оставшихся в живых имаго в Америке, не прислуживающих Королеве. Тебя, кстати, я в мыслях ни разу не слышала. – Грейси скрестила руки на груди. – Ты точно наш?
– Я умею закрывать сознание от посторонних. – Я свесил ноги с кушетки.
Марк благоговейно взглянул на Холли, забившуюся в угол.
– Девочка – отпрыск Королевы?
– Ее зовут Холли.
– Существо имеет имя? – фыркнула Грейси.
Я вскочил так быстро, что остальные не успели среагировать. Мой кулак замер перед лицом Грейси. Морщась от отвращения, я рассматривал ее прямой нос, выдающиеся скулы, под которыми залегли тени. Серые глаза глядели в ответ с вызовом.
– Что, ударишь? – нагло улыбнулась она. – Бей, урод. Посмотрим, насколько ты сильный.
– Грейс! Алекс!
Я нехотя опустил кулак и отступил от Грейси. Ее самодовольная, похожая на оскал улыбка подрагивала. В этот момент, глядя в насмешливые глаза, окруженные лучиками морщинок, я проникся нечеловеческой злобой к ней. Дункан встал между нами, грубо встряхнул меня, но в тот же миг добродушно стукнул ладонью по плечу.
– Нам нужно добраться до убежища целыми и невредимыми. Вы ведь с нами?
