– Не нравятся они мне.
– Думаешь… – Эппл насторожилась.
– Нет. Слишком открыто.
Мы с Алексом переглянулись. Этот короткий диалог можно было бы услышать в каком-нибудь фильме про шпионов, а в реальной жизни он звучал нелепо… и тревожно. Эппл присмирела, спокойно наблюдая за отражением преследователей.
– Эй, – дрожащим голосом произнесла Ким, – за бортом плюс тринадцать. Наверное, можно открыть окно!
Я оглянулась и увидела все еще следующую за нами машину.
– Кто это? Что происходит? Почему вы такие… напуганные?
– Ничего не происходит. Никто не напуган. – Эппл надула пузырь из жевательной резинки и потрогала его указательным пальцем.
– Но…
– Ничего. И никто, – твердо произнесла Эппл, уже слегка невнятно из-за полного рта жвачки.
Я замолчала, но продолжила мысленно обстреливать ее вопросами. Преследователи не отставали, но и не приближались. Алекс и Холли быстро заразились моей нервозностью. Волнение подобно болезни: одна вспышка – и вирус поражает всех.
Это сильные имаго. Я чувствую их.
Лицо Алекса было встревоженным, но сдвинутые брови выдавали решимость. Если на нас нападут, мы дадим отпор, жаль только Ким и Эппл. Их разорвут на мелкие кусочки.
Вдоль шоссе простиралась долина, а впереди бесконечным полотном змеилась дорога с желтой разметкой. Машина гудела, разрезая воздушные массы, брякал брелок на ключе в замке зажигания. Я заметила, что по мере приближения незнакомцев к нам лоб все сильней покрывался испариной. Мои руки взлетали то к воротнику, то к волосам, дрожали, дергали, поправляли, стискивали. Алекс тоже был на взводе: покусывал губы и вертелся. Таким я его еще не видела, и это пугало. Холли сидела прямо, вцепившись в мягкие чехлы. Ее лицо застыло, лишь губы подрагивали, будто перебирали словесные четки. Уверена, все это было психической атакой – делом рук, а точнее, разума кого-то из тех, кто ехал позади. Какой-то имаго контролировал наши эмоции, и этот дар был силен, очень силен. Он мог обратить в бегство, заставить попискивать от ужаса, а то и хуже – с улыбкой и чувством сказочной эйфории идти прямо на свистящие пули…
Ким нажала на газ. Машина взревела, набирая скорость. Бросив взгляд на лицо Эппл, белым пятном выделявшееся в зеркале, я не увидела на нем тревоги – наоборот, оно лучилось непонятной радостью. Желтая «субару» ловко втиснулась между грузовиком с логотипом фирмы «Пепси K°» и стареньким пикапом, пулей метнулась в зазор перед серой «тойотой». Ким водила так уверенно, что я даже не чувствовала страха из-за дикой скорости. Чем больше машина отдалялась от преследователей, тем легче становилось дышать – невидимый груз на плечах слабел, пока окончательно не исчез. Я выдохнула и искоса посмотрела на Алекса: он улыбался так, будто выиграл в лотерею.
– Холли, ты в порядке?
– Ногу свело, – процедила Холли. Ее ступня, повернутая под странным углом, упиралась в пол с такой силой, словно хотела его продавить. Я помассировала ей бедро. Холли терпеливо молчала, лишь изредка кряхтя от боли.
– Порядок? – спросила Эппл, глядя на небо, наливающееся красивым темно-синим оттенком. – Похоже, в Вегас приедем уже затемно – тем лучше, да, Кими? Этот город красив ночью. Вы были в Вегасе, ребята?
– Я… да, – выпалила я.
– И как?
– Интересный город. Шумный, яркий… пестрый. Мне кажется, на него стоит смотреть лишь ночью, днем он блекнет.
– Знаешь, кого он мне напоминает? – подала голос Ким. – Молодую девушку. Не юную, а ту, у которой уже есть работа, которую можно ненавидеть. Днем она сидит в мерзотном офисе, перебирает бумажки. Ее кожа загорелая, губы пропитаны ботоксом, ресницы искусственные, но она серьезная и в костюме, волосы закручены в ханжеский пучок…
Я искренне засмеялась, и даже Холли слегка улыбнулась – мы обе вспомнили тот день в парке, когда я пришла с ужасным пучком вместо обычной диковатой гривы. Алекс уставился на нас с любопытством.
– Вечером… – Ким сдержала смех. – Не смешите меня, эй вы!.. Так вот, вечером эта девушка натягивает блестящее, расшитое стразами платье, наносит на лицо тонну макияжа и выходит на улицу, танцует под яркими огнями и сама становится огнем, крутит рулетку, делает ставки, хохочет…
– Лас-Вегас довольно-таки фальшивый городишко, – заявила Эппл, – но туда едут за тем, чтобы хотя бы уик-энд побыть собой. Парадокс, да?.. О-о-о, ехать еще так долго-о-о! Может, сыграем во что-нибудь? Холли, давай в «Слова»?
– М-м-м…
– Давай!
– Ладно… гольф.
– Фундук!..
Я тайком покосилась на Алекса: из-под густой черной челки, уже снова отросшей, виднелся благородный прямой нос, сквозь волосы мерцал красный глаз. Я вспомнила, как мы впервые встретились. «Бино». Я решила раскрутить Алекса на бутерброды, а он пригласил меня на свидание. Точнее, спросил, что я делаю вечером, а я уже додумала. Согласись я тогда, кто знает, как все повернулось бы – может, он бы убил меня. Меня бы не нашла Джи, не положили в больницу – на следующий день кто-нибудь обнаружил бы в переулке мой труп. И все, что от меня осталось бы, – силуэт на фотографиях, сводка в криминальных новостях и воспоминания. Может, пара черных волосков на расческе в ванной, отпечатки пальцев на зеркале, окнах и графине, недопитая бутылка джина под раковиной… По коже побежали мурашки. Что, если таково мое предназначение – стать имаго, охранять Юную Королеву от безумной матери и вампиров-предателей, отнимать чужие жизни? Что та, прошлая Оливия, разбрасывающая грязные вещи по квартире, пьющая и таскающая мужиков, могла дать миру? Я прищурилась, разглядывая светлую точку в небе – пролетающий высоко-высоко самолет. Это был шанс на перерождение. Шанс на новую, пускай и короткую жизнь, зато в ней я испытала больше, чем за двадцать восемь лет в человеческой оболочке. Да, я многое потеряла – брат, лучшая подруга и работа остались выцветшими сегментами в воспоминаниях. Но через чудовищную боль пришла сила.
Я опустила оконное стекло и высунулась по пояс, вцепившись пальцами в образовавшийся проем. Ветер ударил наотмашь по лицу, завыл в ушах и наполнил легкие так быстро, что я задохнулась. Отчаянно восстанавливая дыхание, я смотрела вперед, на яркие, неумолимо приближающиеся огни на горизонте. Эппл звонко засмеялась и прибавила звук, чтобы песню было слышно и снаружи.
– Что ты делаешь? – закричал Алекс, но он смеялся, и Холли рядом тоже смеялась, глядя на меня.
Что делала я, высунувшись из окна ярко-желтой машины и отдавшись на растерзание холодному ветру? Наверное, почувствовала, что жизнь бежит слишком быстро и необходимо дотронуться до ее блестящего тела, ухватиться за прозрачную вуаль хотя бы кончиками пальцев… Я протянула дрожащую руку навстречу огням. Ветер терзал разрыв на шее, выдувал из него песок, делая рану глубже и шире, но боли не было.
Впереди сверкающим драгоценным камнем маячил Лас-Вегас.
