– Готово.
Я прищурилась, стараясь разглядеть две невысокие фигуры. Темная форма, нагрудники из прочных пластин, кожаные перчатки, маски с круглыми отверстиями для глаз и прямоугольной прорезью для рта. Один из пришельцев держал длинный прут с шипастой шишкой на конце, второй – мачете с потемневшим лезвием.
– Не убивайте меня, – прошептала я. Бессмысленная молитва срикошетила от сырых стен переулка.
Фигура с мачете мрачно переглянулась с той, что держала прут. Вторая склонилась над Алексом и проверила пульс.
– Еще жив, – пробормотала фигура, – но серьезно ранен.
Ее напарник снял маску и улыбнулся мне. Я уставилась на Эппл, отупевшим от боли и горя мозгом стараясь понять, что происходит.
– Ким, так и быть, – заявила она, неотрывно глядя на меня жуткими зелеными глазами. – Я согласна. Делай, что хотела.
Ким, не снявшая маску, кивнула, достала из-за пояса миниатюрный ножик и поранила себе ладонь. В приоткрытый рот Алекса одна за другой упали несколько темных капель.
– Вы… – Я поморщилась от боли. – Что происходит? Что вы сделали?
– Сегодня нашей целью был другой кровосос, – заявила Эппл.
Ким промолчала, напряженно глядя на меня сквозь маску. Алекс тихо застонал. Восприняв это как сигнал к отступлению, Эппл и Ким развернулись и ушли, сопровождаемые шелестом одежд и запахом миндаля.
– Эй… стойте! – Я обескураженно замолчала. Алекс слабо пошевелился.
– Оливия, – прошептал он, – что произошло?
– Все кончено, – отозвалась я. – Майло ушел. Дункан мертв. Мы возвращаемся, как и обещали Холли.
Глава 28
Стоя у постели, я с горечью смотрела на Алекса. Холли осторожно протирала влажной тряпкой рубец на его животе, почти затянувшийся, но все еще иногда сочащийся кровью, темной и дурно пахнущей. Голова шла кругом. Я думала об Эппл и Ким, о Дункане, Майло, о невыполнимой задаче – сохранить Юную. Времени у меня оставалось мало: трещина с шеи перекинулась на плечо, лениво потянула лапку в сторону ключицы. Это были мелочи по сравнению с тем, что творилось с телом Алекса – плоть на его предплечьях лопнула, в образовавшихся впадинах тускло поблескивала пыль.
Холли посмотрела на меня, закусив губу. Ее щеки ввалились, глаза запали и поблескивали из глубоких теней как два голубых светляка. Она отчаянно боролась за свое тело и разум, но цеплялась за человечность сильней, чем это необходимо. Так нельзя. Не в силах видеть ее такой, я вышла из комнаты.
Старик-хозяин в гостиной обернулся, отвлекаясь от чтения газеты. Его глаза с набрякшими веками уставились на меня поверх очков.
– Мистер Гудроу, – сказала я, – мне нужна еда.
Сморщенные руки отложили газету. Зашуршали брюки, когда Эрих ван Гудроу встал из кресла.
– Через три улицы отсюда, – хрипло произнес он, неспешно развязывая галстук и набрасывая на рубашку теплый кардиган. – Их двое. Хватит на нас, как ты считаешь? И тебе, и твоему другу. И девочке.
Есть хотелось так, что руки тряслись, а перед глазами проносилась легкая мерцающая рябь. Боль еще только начинала зарождаться в теле: мне она представлялась беспокойно мечущимся зверьком с жесткой шерстью и острыми коготками.
Гудроу вышел из квартиры, пропустив меня вперед, и закрыл ее на ключ. Пока мы ехали в лифте, я сосредоточенно разглядывала его. На открытых участках тела не было видно ссадин, шрамов и разрывов, выцветшие глаза смотрели равнодушно.
Из-за дикого голода я помнила нашу встречу смутно: в голове вставали гротескные образы хлещущей из открывшейся раны крови и моих попыток закрыть вспоротый живот Алекса, будто это хоть как-то могло помочь. Старик появился внезапно, словно из клубящихся в переулке теней. Ничего не говоря, он приблизился к Алексу, закинул его руку себе на плечо и пошел вперед.
– Эй! – окликнула я его. – Что вы делаете?
– Спасаю вас. Разве ты против? – глухо ответил старик.
Я последовала за ним, едва переставляя ноги от усталости. После того как он показал свою квартиру, я вернулась за Холли. Так он поселил нас у себя, ничего не требуя взамен. У нас не было выбора – так я убеждала себя.
По улице чинно расхаживал призрак лунного света. Так как Гудроу жил в достаточно удаленном от шумных казино и пестрых отелей квартале, здесь было относительно спокойно: редкие прохожие спешили окунуться в уютный блеск витрин и фонарей; порой раздавались взрывы легкого смеха. Я потянула носом воздух и остановилась, глядя в темный проулок слева от нас. Оттуда несло мочой и мусором, но главный запах был горьковато-кислым, удушливым, отдающим чернилами. Запах страха.
Гудроу двинулся вслед за мной, держась в отдалении. Я не шла, а плыла по волнам аромата, стараясь сдержать безумное слюноотделение.
– Помогите! На помощь!
– Да заткнись же ты!
Я ступила в густую тень, пристально вглядываясь в три фигуры, смутно шевелящиеся в супе из темноты и пыли. Одна высокая и крепкая, вторая ниже и худее, а третья – совсем хрупкая; судя по тому, как ступали ее ноги и просвечивали длинные ногти на руках, – девушка. От двух других так несло потом и застарелым секретом, что дыхание перехватывало. Я сделала осторожный шаг навстречу; под ногой заскрежетала пивная крышка, впиваясь в асфальт. Все трое повернулись одновременно. Девушка, тяжело дыша, вырвалась и подбежала ко мне, обдав жаром.
– Помогите! – заскулила она, вцепившись в мои запястья. – Помогите, пожалуйста, вызовите полицию, они нас сейчас…
Я сглотнула, почувствовав нежный аромат, исходящий от ее разбитого виска. Темные волосы блестели от крови, которой мне так не хватало…
– Убирайся.
– Слышала, что она сказала? – гоготнул здоровяк. – Никак хочет на нас свои приемчики кунг-фу опробовать, а?
– Кончай их обеих! – проворчал его товарищ. – Там разберемся…
Аромат теперь был невыносимо душистым: страх девушки возрастал, кровь насыщалась кислородом, становясь еще вкусней и желанней. Я сморщилась, отстранившись от нее, но тощие руки упорно цеплялись за меня.
– Пожалуйста…
– Ты что, не слышала, что я сказала? – прорычала я, поднимая взгляд на бледное вытянувшееся лицо. – Вали отсюда быстро!
Испугало ли ее свечение ярко-желтых глаз, или она почувствовала на своих пальцах прилипшие лоскуты тонкой кожи, а может, впечатление произвел демонический бас, в который превратился мой голос, но в следующее мгновение девушка уже убегала, цокая каблуками и громко всхлипывая. Я облегченно вздохнула, игнорируя резь в желудке, и снова развернулась к мужчинам. Они явно поняли, что перед ними не просто потенциальная жертва, которую можно подкараулить в темной подворотне. Оба мерзавца зашли за мусорный бак, надеясь спрятаться.
– Я чувствую, как у вас потеют подмышки и спины; воздух от этого стал влажным, – сказала я, углубляясь в проулок. – Здесь воняет страхом – так, будто дождем намочило груду ржавого металла. Ваши сердца грохочут, как отбойные молоты.
