— У меня было шестеро детей, когда я решила уйти от первого мужа.
— ???
— В один прекрасный день поняла, что разлюбила его, — добавила она просто.
— А кто ваш первый муж?
— Академик. Очень талантливый, перспективный ученый. Но так случилось. Разлюбила, и все. Мы развелись. А потом встретился человек. Простой, как сама правда. Женился. Любила его, как в последний раз. Да и дети его приняли. А когда я уже нашего общего ждала, он однажды напился и, с ненавистью глядя на мой живот, сказал: «Лучше б его не было». Я как прозрела тогда. Выгнала его в тот же день.
— А на что же вы жили, если так легко расставались с мужьями? — Я решительно не понимала свою собеседницу.
— Во-первых, первый муж алименты хорошие на детей платил, во-вторых, я работала медсестрой, ухаживала за тяжелобольными, ходила уколы делать, капельницы на дому ставила. — Ирина явно не понимала моего вопроса.
— А дети? Как вы с ними все успеваете?
— Господи, да они же — мое самое большое счастье. Даже не представляю своей жизни без них…
Она наклонилась и поцеловала обоих мальчиков с такой нежностью, что у меня защемило внутри. Мальчишки прижались к матери и смотрели на нее с немым обожанием. Вдруг в комнату важно вошел кот. Вальяжной походкой он прошелся по ковру и, подойдя к хозяйке, легко вскочил к ней на колени. Она погладила кота и сказала: «Это наш всеобщий любимец».
— А что было дальше? — Я решила вернуть ее к нашей истории.
— У меня родилась дочка. Представляете, куча сыночков и лапочка дочка. Мы ее обожали! Я могла часами смотреть, как она спит. Девочка была как ангел. Красивая и очень молчаливая. Все лежала, что-то думала. А потом умерла. Как будто уснула.
Ира не заплакала, только глаза как-то потемнели и уголки рта скорбно опустились. Мальчики вздохнули не по-детски и ушли в другую комнату.
— Знаете, что было самое страшное? Мне даже оплакать ее толком не дали. Приехала милиция, стали допрашивать на предмет убийства. Многодетная семья, без мужа, лишний рот. Искали следы побоев, удушения. Все мои уверения, что это желанный и любимый ребенок, никого ни в чем не убеждали. Врачи так и не установили причину смерти. Может, она услышала проклятие отца? Не знаю.
В этот момент в дверь позвонили. Пришел с тренировки еще один сын. Подросток поцеловал мать, потом поздоровался со мной. Я наблюдала эту идиллию и не могла поверить, что так бывает. Идя на интервью, была уверена, что это либо секта, либо алкоголики. Но то, что женщина, родив от мужчины шестерых детей, может уйти от него, потому что разлюбила… Самое интересное, что она совсем не чувствовала себя несчастной, она гордилась собой, своими детьми, у нее на всех хватало и доброго слова, и внимания. «Так не бывает», — думала я. Но сыграть это невозможно. В этом доме даже коту хватает ласки и любви. Я во все глаза смотрела на Ирину, пытаясь понять, где она черпает эту уверенность в себе. Спокойная, она не распыляла свою энергию попусту. Любить — так любить, рожать — так рожать. Она отвечала за каждого ребенка и считала детей не обузой, а стимулом к жизни. Мужчины таких женщин любят, они согреваются возле них, как возле источника жизни.
— Извините, мне пора готовить обед. У меня с пяти часов начинается обход района, — добавила она на прощание.
Выйдя на улицу и вдохнув полной грудью свежий воздух, я почему-то подумала, что давным-давно не гуляла с детьми. И не читала им книжки, и не рассказывала сказки. И не готовила полноценный обед… Господи! У меня же их всего двое! Я как будто увидела все со стороны. Молодую здоровую тетку, которая полгода оплакивает ушедшего мужика. Опускается, спивается.
Почему-то вспомнилась прощальная сцена с моим бывшим. Он пришел, сел в комнате, как чужой. Эта чужеродность чувствовалась во всем. В его взгляде, который он почему-то отводил. Я пыталась встретиться с ним глазами, но безрезультатно. Он что-то говорил, но сам отсутствовал. Он был не здесь. Позже я узнала, что у него много лет была другая женщина и он страшно гордился, что имел настолько устоявшийся имидж хорошего семьянина, что никто не догадывался о его двойной жизни, даже и не предполагал. Есть такой тип мужчин, которым все время нужен риск — он добавляет адреналина и делает жизнь ярче. Муж играл, скрывался, у него была сладкая тайна. А мы были его тылом. Его официальной семьей. Только и всего. Стоит ли жалеть о человеке, который обманывал нас столько лет? В конце концов, никто из нас никому ничего не должен. Любишь — хранишь верность, не любишь — ищешь другого. Он изменял мне не потому, что я плохая, толстая или глупая. Просто он меня не любил. И брак был без любви, и развод без печали…
Неожиданно мои воспоминания были прерваны. Я остановилась как вкопанная. Передо мной стояли две пьянчужки. От женщин у них уже ничего не осталось: испитые лица, стеклянные глаза, грязные лохмотья. Вот оно, мое будущее. Нас отделяет всего несколько лет. Женский алкоголизм не лечится. И если я не остановлюсь прямо сейчас, то…
Все познается в сравнении. Одна женщина с кучей детей может бросить своего мужа, потому что разлюбила, а другая будет цепляться за мужика, прикрываясь детьми. И та, первая, еще не раз встретит свою любовь, а вторая сломается.
Я летела домой что есть мочи. Войдя в квартиру, замерла на пороге: в лицо ударил запах перегара и пыльного непроветренного помещения. Дети — притихшие, поникшие, какие-то осиротевшие — тихо сидели в комнате. Они не кинулись ко мне, как раньше, с радостным криком. И не выглядывали с любопытством — что я принесла? Кругом царила такая безнадега, что захотелось… погрузиться в привычное забытье.
Я подошла к детям. Они смотрели на меня, как два затравленных зверька. Обняла их и сквозь слезы стала рассказывать сказку.
— Жила-была одна женщина, и было у нее двое детей. Они все очень любили друг друга, но однажды злая волшебница заколдовала маму, и она…
— …стала пить, — добавила дочка грустно.
— Но потом появилась добрая фея и вылечила маму, — продолжила я торопливо. — А сейчас мы оденемся и пойдем сначала в магазин, а потом гулять.
И я стала торопливо одевать детей, с беспокойством глядя на их бледные лица. Сейчас куплю им фруктов, детских сырочков, сладкой соломки…
Господи, где же деньги? Денег не было. Ни в кошельке, ни в загашнике — нигде. Что же делать? Я побежала к соседке.
— Сонечка, милая, одолжишь немного денег до зарплаты?
— До какой зарплаты? — холодно спросила меня соседка, с которой мы прожили бок о бок десять лет и которую я считала своей подружкой.
Я растерялась: «Действительно, ведь никакой зарплаты в ближайшем будущем не предвидится…»
— Мне надо детям еды купить, — сказала я дрожащим голосом.
— Сдай бутылки и купи, — отрезала Сонька и закрыла двери.
Я стояла, как оплеванная, и думала, что делать. Когда мы с детьми с сумками, полными бутылок, вышли из подъезда, бабушки проводили нас понимающими взглядами. Мы являли собой жалкое зрелище: женщина с двумя неухоженными детьми и пустыми бутылками…
