— Дорогие претендентки, выбор сделан, прошу вас испить чашу примирения.
К девушкам подбежал паж с подносом, на котором стояли оловянные чаши. Малявка глупо застыла с вином в руках: не пила ещё никогда, а вот смуглая психанула и со всей злостью смахнула кубки на землю.
— В бездну вас! — закричала она и, резко развернувшись, пошла в толпу. Тринадцать лет, а гонору больше, чем весит.
— Ну что ж, следующий этап. Отбор телохранительниц. Здесь всё более жёстко. Только бой…
Глава 8. Дочки-матери и хруст костей
— Разомнёмся? — произнесла за моей спиной Урсула, ткнув в бок Катарину. — Их по одной запускать будут.
Это я увидел, повернув голову к своим спутницам. Одна злая, другая, наоборот, легонько улыбалась в ожидании доброй драки.
— Не хочу, — буркнула храмовница, обиженно надув губы. Она смотрела прямо перед собой, где стряпчая леди Ребекки пафосно объявляла, что всё сложилось согласно правилам. Выдавала грамоты о том, что все прошли испытания на отлично, но так получилось, что нашёлся кто-то ещё более подходящий. Кому-то вернули часть задатка, чтоб не возмущались. А самой маленькой участнице, семилетней девочке в почти что игрушечной кольчужке из тоненьких, редко сплетённых колечек, пообещали, что примут на другое состязание без задатка, когда подрастёт. Но девочка только кивала и с улыбкой глядела на взрослых тётенек, словно была на утреннике в старшей группе детского сада.
— Да ты не понима-а-аешь, — протянула Урсула и подмигнула мне. — Па-а-айдём.
— А как будут отбирать будут? — спросил я, мельком глянув на расходящуюся группу недовольных родственников претенденток на должность оруженоски. А те, кто, в общем-то, не рассчитывал ни на что, остались. Впереди были хлеб и зрелища: бои за должность телохранительницы и напитки с закусками, которые разносили слуги, угощая желающих. А от лёгонького пива и слабенькой медовухи, которые полагалось закусывать кусочками сырокопчёного мяса и сушёной рыбы, отказываться дураков не было.
— Сперва кулачный бой, чтоб отсеять совсем уж нопудетто — неумех. А потом эта… турнир, — поведя плечами и хрустнув суставами, ответила Урсула. — Оно жа эта… телохранительница не только в поле мечом должна махать, чаще в городе зуботычины раздавать. А лучше — грозным видом распугать до драки.
— А сколько их? — поинтересовался, отметив, что большая тётя Урсула распугивать умеет, а у приятной Катарины это не получится. Но наши-то кадровики отбирали не за эффектность, а эффективность. А эффективность у храмовницы на высоте. И фигурка тоже. И темперамент. Я шмыгнул носов, вспомнив эту ночь.
— Ну, эта… где-то дюжина. Многие хотят попробоваться, — ответила мечница и снова ткнула локтем в бок Катарину: — Пойдём.
— Не хочу, — снова буркнула девушка.
— Ну и дура. Ты мне потом спасибо скажешь. Знаешь почему?
Катарина нехотя покачала головой, надувшись на несправедливость этого мира. А мечница наклонилась к самому её уху и что-то прошептала, указав кивком на меня. Вот не знаю, что она сказала, но Катарина аж засуетилась и, бросив казённое «с вашего позволения», двинулась за спинками стульев, чтоб выйти на открытое пространство двора, где и должна была происходить схватка.
Кстати, сама беременная рыцарша не нуждалась в телохранительнице — лишь сержантке, которая не даст подойти со спины, а лицом к лицу и сама справится. Потому и пал выбор на двух моих спутниц.
Я глянул на Клэр, которая, раскрыв рот, ждала участниц. Леди Ребекка в очередной раз приложилась к валерьянке, а вот её муженёк с некой долей не то ехидства, не то снисхождения проводил храмовницу взглядом. Блин, все так руки и чешутся переставить этому снеговику то самое на положенное место — с низа на верх. Местным этого не понять.
— Первая! — заорала сержантка Ребекки на весь двор.
Через ворота вошла женщина лет тридцати, в льняной стёганке. Ясное дело, что допускали только претенденток с рекомендациями, но всё равно заставили представиться и известить, кем была до этого.
— Камилла да Брианна из Сардии! — громко выкрикнула женщина, глядя, как к ней подходят две рослые особы — Урсула и Катарина. — До сих пор имела честь охранять госпожу Фернадес, купчиху второй гильдии.
Ребекка кивнула, разрешая продолжить. Храмовница выучено замерла в стойке, заложив руки за спиной, как это изображают в фильмах про американскую армию. Не удивительно: орден — структура с крепкой организацией и железной дисциплиной, а положений рук на практике не так уж и много, чтоб жесту не повториться. А вот Урсула приняла расхлябанную позу, самодовольно цокнула языком и протянула спутнице две соломинки.
Катарина вытянула одну, после чего большая мечница громко выкрикнула: «Я первая!» и начала раздеваться. Скинув поддоспешник, который часто носила вместо обычной куртки, осталась только в рубахе-камизе длиной до колен, панталонах, чулках и обуви, после подпоясалась, а потом встала в некое подобие боксёрской стойки. Не такой, как у современных земных спортсменов, а той, что была на заре формирования этого вида спорта. Словно насмотрелись фотографий про боксирующих лондонских джентльменов.
— Юр, — негромко позвал меня по-русски Андрей, — они всегда в ночнушках дерутся?
— А ты хотел без ночнушек?
— Ну, не знаю, просто непривычно. На земле женский бокс в облегающей спортивной одежде, а в этой распашонке же неудобно.
— А как японцы в кимоно скачут? Оно у них тоже очень свободное. К тому же нижнюю рубаху боевым ремнём подпоясали, чтоб не болталась парашютом.
Закончив короткий разговор, продолжили наблюдать. Урсула дождалась, пока соперница тоже разденется, и начала язвить:
— Ну, чё, купеческие мешки от мышей охранять надоело? Чё притащила свою дырку сюда?
Соперница сплюнула на землю, понимая, что сложно придётся с ландскнехтшей, которая на полголовы выше и на четыре десятка фунтов, то есть на двадцать кило, тяжелее. Но делать нечего: раз пришла на состязание — надо что-то показать. Опять же, престиж. Отступить — значит опозориться.
— Чё, уже описалась? — продолжила её подначивать Урсула. — И правильно. Помню, в битве под… не помню уже, да и в бездну, где это было… но кулаком кирасу вмяла. А через твоё жирное пузо точно до позвоночника достану. У тя же не мясо. Жир сплошной. Но оно-то понятно, у купчихи-то сытно и мягонько.
Соперница засопела, а потом с криком бросилась на ландскнехтшу. Она разогналась и, когда осталось совсем немного, попыталась сделать прямой удар ногой, видимо, решив, что руками не справится. Но Урсула отбила удар запястьем, отчего пятка прилетела не в живот, а в бедро, и нанесла боковой в левый бок кандидатки, по рёбрам. Меня бы от такого отбросило, всего переломанного, на пару метров, а соперница зашипела, согнулась и отступила на несколько шагов.
— Ну, всё?! — выкрикнула мечница, разведя руки в стороны. — Ну, давай. Я даже защищаться не буду.
