— С Леночкой? — переспросил подполковник, а когда генерал кивнул, начал доклад: — Сидит в изоляторе. Призрак тоже.
— С привидением физики работают? — переспросил Пётр Алексеевич, убирая бутылку обратно в стол.
— Физики уже отработали. Сейчас психолог работает. Он не торопится с заключением, но некоторые рекомендации дал — например, требует как можно быстрее отправить на Землю паренька, с которым у Лены лёгкий роман, чтоб ревности не было. Сами видели отчёт о недавней стычке. Призрак уложил группу магических террористок, чуть не уничтожившую ночных охотниц. И у привидения крыша явно не на месте. А что будет на базе, если кто-то начнёт к ней подкатывать? Боюсь, фильм ужасов вживую нам будет обеспечен.
Генерал подошёл к макету железной дороги и облокотился на край.
— Что магистрат?
— Вы про реакцию на Юрия?
— Да.
— Сдержанная реакция. Они ожидали, что рано или поздно подобное будет иметь место. В адрес Лукреции да Бель выслали рекомендации, что можно, а что нельзя доводить до чужого. Госпожа Николь-Астра, глава Магистрата, высказалась, что лучше пусть он будет под носом у неё, чем этим займутся конкуренты.
— Хорошо. Можешь идти.
Когда подполковник вышел, генерал улыбнулся, кивнул, сверяясь со своей интуицией, а потом дотянулся до стенда модельками и взял крошечный штурмовик «ИЛ-2».
— Вж-ж-ж! — изобразил Пётр Алексеевич работу авиационного движка и провёл моделькой над совершающим очередной рейс паровозиком, изображая заход на бомбардировку. — Не будет своего бронепоезда, — крякнул генерал, — зато свой маг будет. Ни у кого нет мага, а у меня будет. Пусть подохнут от зависти!
***
На тракт мы вышли только к вечеру. На вопрос: «А успеем ли доехать до усадьбы до темноты?» ответом было, что к вечеру успеется. Успели, но только к следующему. Ночевать пришлось на обочине тракта, и при этом рядом размещались костры других путниц: караваны с купчихами, везущие на продажу самые разные товары; крестьянки с дальних деревень, едущие в город на ярмарку чуть ли не всем семейством; несколько пьяных наёмниц, попытавшихся пошарить в телегах у крестьянок, но напоровшихся на острые вилы и прочий инструмент двойного назначения — вроде, и сугубо мирного, но если получить по хребтине цепом для обмолота зерна, мало не покажется, да и кистенём сельские женщины пользоваться умели, поэтому наёмницам пришлось ретироваться подальше. Всю ночь неподалёку рыдал младенец, а тихий мужской голос пел колыбельную.
Но ничего необычного не случилось, и потому женщины продолжали готовиться к прибытию в столицу, даже на ходу пересматривая засунутые в мешки и сундуки одежда и аксессуары. Даже диву даёшься: куда это всё пряталось? Места ведь не так много, а всего имелось столько, что кажется, нужен ещё один комплект телег.
Кроме этого, ничего интересного в пути не произошло. Встречные-поперечные косились на знамя, которое было прикреплено к передовой колеснице. Многие уступали дорогу, но чаще просто кланялись юной графине, не останавливая телег: кто — сидя на бортах или ко́злах, кто — пешком, ведя бычка за верёвку.
Так мы и вышли к пригороду Кору́ны, хотя сложно сказать, в какой именно момент мы оказались в пригороде: бесчисленные поля, перемежавшиеся частыми деревеньками в десять-двенадцать дворов, плавно переросли в сады и большие дома богачей. Часто встречались отряды стражниц, патрулировавшие ухоженные дороги. А потом мы выехали к широченной реке, на берегах которой раскинулся город.
Тракт вёл мимо реки, которая была ничем иным, как Не́сса. Ширина реки была около пяти сотен метров, и вспомнилась лекция, где расписывалась история королевства. По традиции, страну так и звали королевством, добавляя к нему имя правительницы. Сейчас оно — королевство династии Али́сии, то есть Ре́гно де́йла да Алисия, а если помрёт старушка, то станет либо Ре́гно де́йлас да Айрис, либо Ре́гно де́йлас да Берта. Глупо каждый раз переименовывать целую страну, но не нам судить о традициях. Да и местные не сильно горевали, именуя государство просто Ре́гно, благо, слово древнее и на храмовом диалекте и в повседневной жизни не имеет хождения. Это всё равно, что назвать в быту ладонь дланью, золото златом, а дерево древом — вроде бы, всё понятно, но слово более пафосное. А что до Не́ссы, то к земным рекам она не имеет никакого отношения. Начиная с размеров (на Земле, на Пиренейском полуострове нет столь больших рек) и заканчивая названием, которое восходит к языку тех обитателей, что жили здесь до нынешних, и предположительно означает «Наполненная, Полноводная, Большая река».
По Нессе в огромном количестве сновали паромы, торговые суда и мелкие лодки, таская пассажиров, товары и разные тяжести. Полноводность и пологость берегов позволяли делать каналы, отчего Коруны была похожа если не на земную Венецию, то на центральную часть нашей Северной столицы. Но в отличие от Санкт-Петербурга улочки города и набережные были очень узкие, отчего неудивительно, что въезд на запряжённых животными телегах и колесницах запрещён.
Так мы и выехали на Приветливые холмы, названные так потому, что именно с них всем прибывающим открывается живописный вид на столицу. На склоне этого же холма размещалось несколько постоялых дворов, старавшихся перещеголять друг друга яркими вывесками и громкими названиями. Ближайший, к тому же самый высокий, со своими двумя этажами и остроконечной крышей, имел то же название что и место. В крыше имелось несколько окон, извещавших о комнатах эконом-класса — мансарде.
На самой вершине самого высокого холма стоял большой столб с насечками и знаками всех богов, украшенный разноцветными лентами, на концах которых были прицеплены медные и оловянные бляшки. При виде столба меня передёрнуло: слишком свежи были в памяти недавние события с участием такого же столба и немного неспешной богини реки, которую я обозвал Акварелью.
— Ну и куда нам надо? — спросил я, глядя на город и доставая бинокль. Рядом стояли Катарина и тётя Урсула. Обе смотрели вдаль с улыбками на лице.
Я перевёл бинокль на самую богатую достопримечательность, видневшуюся отсюда: огромный замок, стоявший на противоположном берегу, на месте впадения в Нессу другой небольшой речушки, окружили самые натуральные высокие крепостные стены и широкий ров. Богатую часть от остальных районов тоже отделяла неровная стена. Из различных кварталов вверх тянулись тонкие остроконечные шпили храмов. Можно было даже различить, какому божеству они посвящены, ибо золочёные шпили украшались вместо флюгеров или петушков символикой бессмертных.
— Не знаю, — пожала плечами Урсула, а потом показала куда-то пальцем и загоготала: — А вон там мы как-то таверну осадой взяли. Внутри заперлась нанимательница, напившись до бешенства ума, и требовала королеву на плаху, чтоб ей гнилую капусту с плеч в корзину отзвякали. Не знаю, чем ей королева чем-то не угодила. Ей бы потише, но нанимательница орала из окна на всю базарную площадь, аж глотку сорвала. Прибежала стража, а мы как раз тоже пьяные сидели под окном, играли в кости и слушали вопли. Стражницы сами не хотели лезть в драку, и давай на нас красного быка пущать.
