Первые несколько партий выведенных маткой личинок должны быстро расти и стать ордой рабочих ос, защитников гнезда. Царице нужны стерильные дочери, которые не будут отвлекаться на спаривание и станут помогать растить самцов-трутней и новых маток осенью, в конце цикла колонии. Если держать потомство в тепле, оно растет быстрее, так что оса покрывает соты с личинками новыми и новыми слоями изолирующей бумаги. Она строит бумажные слои сверху вниз, прикрепляя их к стержню-стебельку над ячейками и наращивая до нижнего края, пока на дне не останется лишь маленькая дырочка-вход. Когда расплод окажется заключен в перевернутый бумажный «колокол», матка также добавляет у входа длинное трубчатое расширение, как у гнезда ткачика. Эта конструкция уменьшает конвекцию воздуха через вход. Теперь всегда, когда оса-царица находится в гнезде с яйцами, личинками и куколками, она дрожит и генерирует тепло. Теплый воздух из колокола не уходит. Так оса создает и при любой погоде поддерживает локальный «летний» тропический климат.
Для осы-матки время и температура неразрывно связаны. Она запрограммирована вести себя так, чтобы сокращать время развития потомства и суметь вырастить несколько сотен особей за одно лето, отведенное ей для жизни. Если гнездо остывает, яйца перестают развиваться, а детва расти. Матке нужно, чтобы ее «завод» по производству потомства не останавливался и за лето выросло множество рабочих. Их первые партии состоят из рабов, которые работают на цель царицы – в дальнейшем вырастить много плодовитого потомства. Стерильные рабочие участвуют в этом деле, потому что их эволюционная «задача» – помогать растить братьев и сестер, которые передадут такие же, как у них, гены в следующее поколение. В то же время вся колония в целом конкурирует с другими колониями за энергетические ресурсы.
К середине – концу октября благодаря сокращению фотопериода активировались ферменты, которые меняют физиологию листьев и вызывают листопад. Скоро придут первые крепкие морозы. Если утром нет ветра, оставшиеся на дереве листья с шорохом падают вниз; когда солнце выходит, оно освещает их и растапливает то последнее, что их удерживало на ветке, – чуточку льда. Спустя неделю все листья опали, и вдруг обнажились птичьи и осиные гнезда, которые до этого были скрыты. Добычи в виде насекомых стало совсем мало, жизненный цикл осиной колонии завершился. Теперь можно безопасно осмотреть осиные гнезда и узнать, чего осы здесь достигли за лето.
Осиные гнезда по форме и размеру стали похожи на баскетбольный мяч – эти прочные сооружения выдержали летние дожди и выпустили несколько поколений рабочих, потом выводок трутней и, наконец, выводок маток. Я снял одно гнездо (26 октября 2003 года), чтобы подробно рассмотреть его строение – раньше это было невозможно, потому что сердитая эскадра ос вылетела бы навстречу гостю, как крылатые ракеты, которые редко промахиваются по цели. Я думал, гнездо будет пустым. К моему удивлению, в нем было 28 новых живых маток. Все они были в сонливом состоянии: было слишком холодно, чтобы летать, и они лишь слегка жужжали.
В осином гнезде оказалось три горизонтальных слоя сотов, подвешенных один над другим, и эти «ясли» окружало множество слоев изолирующей бумагоподобной массы. По ячейкам сотов можно было оценить минимальную популяцию ос, которая выросла в гнезде. В самых старых (верхних) сотах были самые мелкие ячейки, здесь должны были находиться «колыбели» личинок рабочих (и их куколок). Таких ячеек было 240, из них торчали верхушки шелковых коконов там, где молодые осы прогрызли себе путь наружу. В двух следующих ярусах гнезда ячейки были крупнее: на среднем ярусе их было 212, отсюда, вероятно, вывелись трутни, а нижний ярус с самыми крупными ячейками содержал 257 маточных ячеек. 28 полусонных маток, еще находившихся в гнезде, должны были выйти именно из них, и оставалось еще 229 ячеек, из которых могли бы выйти матки. Этот сот рос от центра к периферии: пустые ячейки, откуда вышли 68 взрослых маток, были в центре, вокруг них располагалось кольцо ячеек с 54 мертвыми куколками (в закрытых коконах), а оно в свою очередь было окружено еще 135 ячейками с мертвыми личинками. Самые крупные личинки располагались с внутренней части кольца. Эта колония понесла много потерь – 46 % от общего числа заложенных репродуктивных особей; лето было слишком коротким, чтобы вывелось много ос. Впрочем, поскольку по крайней мере 212 трутней и 40 новых маток успешно покинули гнездо, для жизни колонии в целом времени все же хватило.
Если колония развивается в условиях короткого лета, например в Арктике, поневоле приходится начинать растить трутней и маток вскоре после основания, не создав большой рабочей силы. Однако в Новой Англии колония может вложить больше времени и энергии в рабочих, в инфраструктуру того, что Эдвард Уилсон назвал «фабрикой крепостей»
[13], если есть уверенность, что в будущем можно будет пожинать плоды этой инвестиции. Выращивая большое число рабочих до того, как переключиться на желаемый «продукт», колония делает ставку на погоду. Но матке-осе нельзя быть слишком амбициозной и летом испытывать удачу слишком долго, не то в конце концов сотни личинок в ее гнезде погибнут, когда установятся холода и закончится летняя еда.
Из пяти других гнезд, которые я осмотрел, четыре переключились на производство трутней и маток вовремя, чтобы всех их выпустить взрослыми из гнезда, но, хотя здесь было намного меньше потерь, чем в первом гнезде, выход «продукции» тоже был ниже. Впрочем, колония, которая дольше всего тянула, накапливая силы перед переходом на производство основного «продукта», потеряла 20 % потомства, зато выход у нее был самый большой – около 900 трутней и маток, – а в конечном итоге именно это и важно для ос. Таким образом, ее более скромные «ставки» в течение длинного летнего сезона окупились, несмотря на потерю некоторой части потомства.
Больше меня осиными гнездами, пожалуй, интересуются только птицы – красноглазые виреоны. Красноглазый виреон использует бумагоподобную массу с гнезд шершней и ос, чтобы украшать ею свои. За много лет я осмотрел десятки гнезд этих птиц и редко не находил хотя бы кусочек-другой осиной бумаги, прикрепленный в заметном месте на внешней стенке. Если учесть, на что способны шершни, вкус этой птицы по части украшения жилища казался мне весьма странным, тем более что осиная бумага не использовалась в гнездах для теплоизоляции. Кроме того, за одержимость стремлением приделать пару кусочков тонкой осиной бумаги на свое гнездо приходится платить. Достать этот материал нелегко. Осиное гнездо можно искать много дней и не найти, даже зимой, когда его видно метров за тридцать. Виреонам, должно быть, непросто искать осиную бумагу летом, когда старые осиные гнезда не только редки, но и почти невидимы, а новые охраняют яростные защитники. Она должна давать какое-то преимущество, которое превосходит цену ее добычи. Я задумался, может ли этот материал, который птица использует в первую очередь как украшение, в итоге обмануть потенциального хищника и отвадить его от гнезда виреонов.
В конце июня осиные гнезда еще маленькие – с бейсбольный мяч, такие же, как у виреонов, которые в это время начинают их строить. Издали, снизу, и те и другие выглядят так, как будто с ветки свисает серый ком. Может ли ворона, голубая сойка, бурундук или белка на первый взгляд спутать одно с другим? Если хищник уже сталкивался с обороной осиного гнезда, ему (как и знакомому с шершнями человеку) может хватить беглого взгляда на что-то по форме похожее на это жилище с кусочком осиной бумаги, чтобы держаться подальше и не пытаться ничего выяснить вблизи.
