– Может быть… – я немного растеряла свою уверенность. – Но про Зохара ты точно знаешь!
Она округлила глаза, уже почти напирая на меня:
– Конечно, знаю! Про него такие страшные сказки рассказывают, что я с детства мечтала в Центрину уехать и жить здесь, подальше от тех историй, которые частично могут оказаться правдой. Я из семьи свободных купцов, нас великий князь никогда особенно не обижал, ведь от торговли идет хороший налог в казну Окраины. Да и красивых девок мой род не производил – в этом наше счастье. Но я все равно не хотела оставаться там, а отец, понятное дело, не желал меня из дома отпускать. Знаете это ощущение всех отцов нашей Окраины, когда попрощаться с дитем страшно, а оставить еще страшнее?
Она замолчала, чтобы перевести дыхание. Эту же историю вкратце я от нее уже слышала при нашей первой встрече. Но сейчас не перебивала, надеясь уловить хоть какую-то дополнительную подробность, способную меня убедить в одной из версий.
– Продолжай, – потребовала я.
– А княгиню Имельскую, вашу матушку, я встретила, когда мы шелка для платьев в замок привозили, задолго до вашего рождения. Она ненароком услышала мои разговоры с отцом, а потом подошла и пожелала: пусть случится со мной счастье на чужбине, раз я остаться в родных краях не хочу. И пообещала помочь с оплатой за учебу и устройством. Прекрасная женщина с чутким сердцем, никогда ее поддержки не забуду! Я в Радожке на повара выучилась, потом в университет на службу приняли, замуж за хорошего человека вышла, он тут же в работниках служит. И пусть жизнь моя непроста, но я не вздрагиваю по ночам от мысли, что утречком придет великий князь и заберет меня или детей моих себе на потеху. В Седьмой Окраине иначе: мы там все ели страх вместе с хлебом.
Я отвела от нее взгляд. Рассказ либо очень хорошо продуман, либо является чистой правдой. Ну и зачем ей вообще меня убивать в таком случае? Или она прекрасно разыгрывает невинность. Я задумчиво спросила, заранее уверенная в ответе:
– И больше здесь нет никого, кто знал бы и ненавидел Зохара до желания меня убить?
Тайша снова заволновалась и начала причитать, как будто убаюкивала мою бдительность искренним участием:
– Среди работников никого нет! А про студентов вы и сами знаете, я видала вашу троицу за ужином в столовой. Кто-то нападал? Почему же вы в охрану не сообщили? Здесь много родовитых студентов учится, так и вы не из простых – если есть угроза…
Я перебила:
– Нет, не надо ни с кем говорить, Тайша. И я все еще тебе не верю. Просто пока не могу придумать другой мотив. У тебя глаза горят, когда ты про маму мою говоришь, ты определенно не захотела бы убить ее дитя просто так, без весомого повода. И даже ради какой-нибудь мести Зохару – вряд ли…
– Мести? – Повариха тоже задумалась. – Если уж убивать из такой мести, так сына его. Хотя до демонского отродья и лысый черт не доберется… Ну тогда скорее вашу подругу, которая ему в наложницы отписана! В мире меньше найдется девиц благородных княжеских кровей, чем с ее личиком. Но и ее за что? Сомневаюсь, что бедняжка сама выбрала судьбу стать любовницей жуткого чудовища…
Я развернулась и ушла, не попрощавшись и не дослушав ее рассудительные причитания. То, что она осведомлена об Аштаре и Марите, меня не удивило: служанки и в нашем замке меж собой все сплетни обсуждали и часто знали больше многих господ. Но Тайша правильно сказала – если бы мстили Зохару, то и Марита попадала бы под удар. Хотя до нее просто очередь могла не дойти, и надо предупредить подругу, чтобы тоже на всякий случай остерегалась.
В покоях Элвина уже давно все разошлись, время было позднее, но Марита меня ждала и рассказ выслушала. Однако смогла лишь в ответ пожать плечами: дескать, и сама не знает, можно ли обвинять Тайшу. Ведь я по ее душу побежала только по той причине, что других подозреваемых нет, а заодно из-за того, что она со мной была недостаточно приветлива в первую встречу. И это какой-то не совсем верный подход. Если виновна Тайша, то она меня услышала. Если же не она, тогда и вовсе никто. Неужели просто совпадение, и никто меня на самом деле подставлять не собирался? Тогда отныне и до самого моего отъезда из университета наступит приятное затишье.
* * *
Затишье действительно наступило. В совпадение я поверила бы легче, если бы записку не подложили Хинанде – это было слишком рискованно, чтобы на такое пойти ради банальной шутки. Но ничего плохого больше не происходило. То ли Тайша передумала, то ли неведомый убийца не мог теперь до меня добраться. Мы ходили с Маритой на уроки, обедали и завтракали в общей столовой, обычно под присмотром Аштара, но на ужины оставались в покоях, не рискуя выходить в вечернее время. Мы как-то незаметно, но оттого не менее удивительно, влились в компанию шелле.
Хинанда тоже заходила – она некоторое время еще дулась и недовольно посматривала на жениха. Но Элвин вел себя так, будто его не в чем обвинить. И вправду, повода не было: он даже больше своих странных фраз при мне не произносил. Потому и Хинанда оттаяла, теперь она снова целовала его сразу после входа и улыбалась, а я улыбалась, глядя на них. Это хорошо, когда непонимание разрешается без серьезных волевых усилий и споров. Вот только Марита вообще не участвовала в плане по очарованию какого-нибудь герцога: то ли с меня брала пример, то ли действительно увлеклась науками и только по этой причине обычно старалась спрятаться в нашей спальне вместо расслабленных разговоров в гостиной.
Похолодало как-то слишком скоро – еще вчера мы бегали на улице в легких накидках, а сегодня мигом продрогли, едва выйдя из корпуса после урока по манерам. Дома, как и во многих приморских регионах, таких резких перепадов не бывает, потому нам обеим было непривычно. Мы с Маритой переглянулись и побежали в наш прежний корпус, поскольку там остались мои плащи с меховой оторочкой, которые я даже не думала еще распаковывать. Принарядились, покрутились возле зеркала и со смехом побежали уже в здание шелле. Накидка Марите шла чрезвычайно, а лисица на воротнике будто еще сильнее подчеркивала яркость рыжих локонов. Мы уже давно сговорились не наряжать ее, но с теплой одеждой у самой соседки была беда, потому обе решили, что выбора нет. Да мы теперь и гуляем только в дневное время и там, где много народу.
Марите нравилась добротная, красиво сшитая одежда – и она этого не могла скрыть. Да она вообще ничего не могла скрыть, особенно радости! Потому ее веселый бег вприпрыжку означал для всех свидетелей: посмотрите только, моя мамуся была бы в восторге, увидев на доченьке такую материю! Она так и доскакала до угла здания, а потом замерла. Я почти врезалась ей в спину, но даже переспросить не успела – разглядела причину резкой смены ее настроения собственными глазами.
Здесь, в небольшом уединении от посторонних глаз, в довольно прохладную погоду скрылась любовная парочка. Аштара я узнала по широкой спине и иссиня-черным волосам. А его подружке точно не было холодно – скорее наоборот… Мы отчетливо видели голое бедро, бесстыдно вынырнувшее из-под шерстяной юбки, чтобы обвить его талию. Марита вскрикнула, а потом зажала рот ладонью, по которой потекли безудержные слезы. Я попыталась схватить подругу покрепче за локоть и увести отсюда, но и демон ее возглас услышал. Аштар оглянулся и тоже остолбенел – точь-в-точь как она сама.
