– Марита, а ведь сейчас лучшая возможность сбежать…
– Знаю, знаю, – она остановилась и посмотрела на меня блестящими глазами. – Меня эта мысль догоняет с тех пор, как мы через стену перепрыгнули. Но сколько же людей за наш побег поплатится? Кабы знать, что и директор, и охрана смогут чем-то отговориться. Кабы знать, что Зохар не поедет в мое село, чтобы там меня разыскивать и попутно мучить всех, кто когда-либо был со мной знаком…
– Мы этого не знаем. Но чья жизнь стоит дороже? Почему именно мы с тобой – жертвы? Почему мне пострадать за кого-то нормально, но кому-то пострадать за меня – уже форменная несправедливость?
Подруга прищурилась, почти злобно глянула из-под длинных ресниц:
– Айса, которую я знаю, такого никогда бы не сказала. Надеюсь, это настойка тебе такую дурацкую идею подкинула!
– Почему же? – я немного растерялась. – Объясни, в чем я не права!
– Потому что мы стали жертвами по воле великого князя, он палач, а наша совесть чиста! Но если из-за нас кого-то убьют, тогда палачами станем уже мы. Ощущаешь разницу? Идем лучше танцевать, Айса!
Она закрутилась снова в сторону центра площади, а я как будто начала мерзнуть. Не от холода пока, а от поразительной мысли – Марита, дурочка деревенская, в какой-то незаметный миг стала мудрее меня, княжны начитанной и всячески образованной. Этак ей еще суждено сделаться магистром философии! Я вспомнила, что сегодня все еще не помолилась богине, но мысленно отмахнулась – песнопения вполне могут подождать моего возвращения. Ведь драк-шелле когда-то правильно сказал: четкого времени для молитвы нет, богине важно, чтобы я про нее не забывала, а не демонстрировала фанатизм. Я подбежала к Сегору, чтобы еще раз сказать пожелания о здравии именинника. Зверолюд едва держался на ногах, но выглядел веселым и счастливым. Подтолкнул меня под локоть и тихонько сказал:
– Наверное, я этот праздник до конца своих дней вспоминать буду – такого разгула со мной не приключалось!
– Со мной тоже! – отозвалась я.
– Твои друзья подарили мне две золотые пуговицы, утром подумаю, что это могло бы значить. Клянусь богами, если кто в силах понять шелле – тому впору самому становиться шелле! Но если бы не они, то ничего настолько шумного и веселого сегодня бы… – он глянул на притоптывающего впереди Майера и не стал заканчивать предложение.
Я не сразу поняла, что происходит. Глянула в сторону – Элвин смотрел вперед, но скорее всего опять слышал каждое сказанное мною слово. Почувствовав мой взгляд, повернулся и подошел, встал с другой стороны. Произнес с улыбкой:
– Не успели вы сбежать. Цепной пес снова на службе.
Я даже переспросить не успела: Майер подался вправо, и тогда я поняла причину легкого всеобщего замешательства. В центре толпы застыла Марита, а перед ней – точно в той же позе и с такими же распахнутыми глазами – стоял Аштар. Я без труда расслышала их одновременные фразы после затянувшейся паузы.
– Разве ты не уехал, Аштар?
– Разве тебе можно здесь быть, Марита?
Выпалили и усмехнулись, будто смущенные. Помолчали, а потом снова заговорили хором:
– Мы отмечаем день рождения Сегора и ничего больше не замыслили…
– Я остановился на полпути к дому и повернул повозку обратно, мало ли что тут без меня произойдет…
Если сегодня у Майера в сердце загорелся хоть крохотный огонек к моей подруге, то он тут же погас, будто и не было. Я покачала головой, пробурчав себе под нос:
– Он снова здесь – и снова рядом с ней.
– И горе тем, кто встанет между ними, – зачем-то ответил Элвин, хотя я не задавала вопросов.
Но я одумалась и поспешила объяснить:
– У них ничего такого нет!
– Охотно верю, княжна. И наверняка ничего никогда не будет. Но при всякой встрече они будут вот именно так замирать друг перед другом. А потом несколько минут вспоминать, что у них ничего такого нет и не будет. Кажется, я начинаю понимать это ощущение.
Он был прав, это я все время ошибалась, полагая, что влюбленность можно погасить невозможностью или моим вмешательством. Посмотрела на почти освоившего кадриль Майера и поняла еще одно: он вообще не расстроен, ему наплевать на Мариту. Он воспринимает ее точно так же, как в первый день знакомства: считает исключительной красавицей, готов поцеловать ее в щеку или поддержать шуткой, но ему по-прежнему на нее наплевать. Почему же страсть не возникает в тех местах, где она больше всего требуется? Зато где не надо – пожалуйста, да такая, что демона с полдороги развернет и притащит именно сюда. Насмешка богов, не иначе. Я сокрушенно тряхнула головой и предложила:
– Давайте уже напьемся, милорд!
– А мы еще нет? – усмехнулся Элвин. – Сегор, найдется немного сладкого пива?
Представления не имею, как устроена городская жизнь, но мне все больше и больше Радожка виделась каким-то неисчерпаемым магическим источником. Например, здесь откуда-то появлялись новые бутыли с дурманящими жидкостями и даже горячие пирожки, как будто только что вынутые из печки. Но ведь уже глубокая ночь! Или зверолюды, друзья Сегора, обладают таким волшебством, что демоны с драконами позавидуют? Или Радожские пекари за пуговицу от костюма шелле готовы прервать свой сон и устроить любой банкет прямо на зимней площади?
Мы без устали гуляли почти до утра, но когда силы начали нас постепенно покидать, отправились обратно. Нам четверым снова пришлось отговориться, что в университет вернемся чуть позже. Аштар только оглянулся разок и пошел с остальными, не сомневаясь, что при драконах его возлюбленной убийцы и грабители не грозят.
Перемахнули через стену так же, но и на этот раз визжали – теперь больше от восторга, чем от страха. Ох, завтра голова у всех участников будет болеть, а пока жизнь выглядела раскрашенной в разные яркие цвета. Марита с Майером побежали вперед, чтобы наконец-то согреться в покоях, мы с Элвином шли следом. Все вокруг смолкало, засыпало, потухало темными окнами и заново делалось обычным: цвéта черного неба и серого в таком освещении снега.
Но перед самим зданием Элвин придержал меня жестом, а другую руку вскинул вперед. Прямо на дорожке перед нами разгорелось пламя – волшебный костер без дров и палок. Я невольно засмеялась, сразу прочитав его мысль – видимо, драконы от такого количества алкоголя тоже чудят. А что, всем можно, а им нет? Вот и драк-шелле зациклился на идее, теперь она не дает ему покоя. Но чудесная ночь все равно подошла к концу, так почему бы напоследок не поддаться еще одной глупости?
Я вложила руку в его ладонь, примерилась к огню. В длинной юбке прыгать не так уж и просто, как может показаться на сторонний взгляд. И побежала со смехом вперед. Огонь был невысок, как и наш прыжок над ним, и руки мы не расцепили – Элвин очень крепко сжал еще за шаг до магического костра. Приземлились на другой стороне, я со смехом посмотрела на него – и удивилась, поскольку желтые глаза выглядели неуместно для такой ситуации серьезными. Не подумал же он о поцелуе? Нет, наоборот, драк-шелле сразу же выпустил мою руку и отшагнул назад. Но смотрел на меня, словно придумывал, какую еще забаву нам устроить, чтобы смеяться до самого рассвета.
