– Мы в любом случае уходим, милорд.
Он усмехнулся – и жаль, что выражение его лица было скрыто, я бы посмотрела на настоящие эмоции, играющие сейчас в его чертах.
– Убегаешь из-за страха, я правильно понимаю? – Элвин не спрашивал, а утверждал. – Боишься меня. Себя. Того, что мы оба рано или поздно взорвемся, если будем находиться друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Тогда я приказываю – останься. Хотя я сам боюсь того же.
– Ничего подобного, милорд, – мой голос звучал размеренно. – Я даже не боюсь ослушаться вашего приказа.
Он слегка повернул голову, но на меня так и не посмотрел.
– Чего же ты тогда боишься, княжна?
Теперь настала моя очередь усмехнуться – и славно, что он выражения моего лица тоже не видел:
– Аштар однажды сказал, что демоны боятся только других демонов. Мне понравились эти слова, они пришлись впору и мне. Я по-прежнему боюсь своего жениха. А теперь я еще до ужаса боюсь сделать больно Хинанде – оказаться недостойной ее грубой заботы, не заслуживающей ее агрессивной доброты. Но ваш гнев меня не страшит. Я прямо сейчас рискую потерять хорошего друга и прекрасного собеседника, но и это не страх, а лишь сожаление. До свидания, милорд.
Больше я не слушала, да он, кажется, больше ничего и не говорил.
Глава 20
Возвращаться оказалось не так приятно, как уходить. Уже в коридоре своего общежития мы столкнулись с девушкой, которая при нашем появлении скривилась и рассмеялась одновременно:
– Вас уже прогнали? Наигрались шелле с послушными постельными игрушками и отправили восвояси?
Я хмуро глянула на нее и прошла мимо, а Марита решила ответить:
– Не завидуй, Кейра, тебе вовсе не идет!
Уже в комнате подруга посмотрела на мое лицо и удивилась:
– Ты почему так расстроилась, Айса? Тому, что все в университете подумают именно так? Ну разумеется, подумают! Хотя бы потому, что сами согласились бы стать постельными игрушками шелле даже на одну ночь, не говоря уж о нескольких месяцах. И не злись на нее – Кейра не злая, хоть и очень завистливая.
– Так хорошо ее знаешь? – я обернулась.
– Неплохо, это ведь моя соседка – не помнишь, именно ее переселили из комнаты, когда ты приехала?
И верно. Хотя я в первый день здесь так волновалась, что не разглядывала всех подряд. Да и укол меня не особенно зацепил – теперь надо привыкать, что подобное может ляпнуть любая. Зато после напоминания задумалась:
– Твоя соседка… у которой, возможно, и ключ от комнаты остался? И которую прогнали из-за меня!
– Думаешь, она могла перстень украсть? – сразу поняла мой намек Марита, но покачала головой: – Нет, не думаю. Кейра способна закатить скандал на ровном месте, немного завидует всем подряд, но она не вор и не убийца! В мире много таких людей – и если бы каждый был готов на подобное зло, то от добрых людей бы уже целого клочка не осталось!
Возможно, она права. Но все же следует присмотреться к этой Кейре – и вернуть ей сторицей, если все же она виновна. Сейчас же я только изумилась, почему ее кандидатура вообще вылетела из головы, ведь люди разные бывают – и некоторые не способны забывать обиды.
Под вечер следующего дня я снова получила записку. Элвин был прав – я запомнила его почерк.
«Я понял правила этой игры, княжна. Очевидно, что мне предстоит серьезный разговор с Хинандой, но без упоминания твоего имени. Я ее слишком люблю и уважаю, чтобы продолжать врать или морочить голову. Тебя рядом с этой историей нет и никогда не было. Потом мне полагается выждать лет сто, пока она успокоится, а потом уже заводить какие-то иные разговоры. Но тебя этот вопрос через сто лет уже автоматически не будет касаться, потому какой смысл в том, чтобы тебе прямо сейчас терять «хорошего друга и приятного собеседника» (цитата точная)? Полагаю, мы договорились. Эл».
Пришлось об этом думать снова и снова: сначала с улыбкой от его иронии, а потом с грустью – от той же самой иронии. От стыда и неожиданно навалившегося чувства к дракону меня спасала, как ни странно, Марита. Дело было в том, что именно ее пример показывал: страсть делает даже из умного человека идиота, и страсти наплевать на безопасность и сохранность жизни своего носителя. Клянусь богами, если бы не она и Аштар, то я не оказалась бы готова к такой атаке эмоций. Теперь же могла их обдумать со стороны и остудить голову. Но на записку не ответила ничего, как и не спешила возобновлять любое общение.
Марита же до сих пор пребывала в своей болезни. Она старалась не говорить о возлюбленном, зная, как сильно я этого не одобряю, но если уж возникал любой повод, то упустить его не могла.
– Айса, а ты заметила, что Аштара целый день нет? Куда же он пропал, интересно? Не случилось ли чего, а мы и не знаем? – спросила она будто между делом во время ужина.
Вот она и есть – нелепая страсть, вынуждающая бедную девушку постоянно ощущать присутствие демона. Его мы действительно не видели во время завтрака, обеда, как теперь и ужина, хотя он и раньше к нам не подходил. Он мог быть где-то в отдалении, но чутью Мариты на Аштара следовало доверять, как если бы она сама превратилась в дракона и получила их способность улавливать фон конкретного человека. Мне оставалось лишь равнодушно пожать плечами:
– Не знаю. Может, он все-таки уехал в Седьмую Окраину? Вначале вернулся, убедился, что мы с тобой в безопасности и не планируем побег, и решил все-таки навестить отца.
– Может, – она отозвалась неуверенно. – Хотя странно принимать такое решение сейчас, когда каникулы почти закончились. – Марита тряхнула головой и сменила тему: – Лучше ты расскажи, почему мы теперь даже в гости к шелле не заходим? Что же такого случилось, что они из приятелей для нас снова в незнакомцев обратились?
– Ничего не случилось, Марита, – буркнула я недовольно.
Подруга же принимала этот поворот на свой счет – и опять зыркала на меня виноватыми глазами. Она – не без моего участия – решила, что я потеряла всякую надежду на то, что она заведет с милордами более близкие отношения, вот все и обрубила. С моей стороны несправедливо было заставлять ее так считать, но правду я ответить все равно не могла. Хотя бы потому, что все еще не знала, правильно ли нам вообще встречаться с Элвином. Марита же выискивала пути, чтобы оправдаться:
– Айса, ты, наверное, не заметила, но они очень хорошо к нам относились. Все! Майер оказался просто душкой, тебе это каждый зверолюд подтвердит, а у Элвина глаза горят, когда ты почти-почти его обыгрываешь в эту вашу мац-хе… Наша с тобой компания не была им в тягость, как мы поначалу с тобой думали. Я уже скучаю по Хинанде. Нет, ты знаешь еще кого-нибудь, кто может чертыхаться и тем делать на душе приятно? Хотя… у Аштара есть такая же особенность… – И Марита, случайно выдав последнее, снова скривилась от чувства вины.
Мне теперь, после ее слов, и самой начало казаться нелепостью то резкое отторжение, которое по моей воле произошло. Ведь многим, да и мне совсем недавно, даже в мечтах было неуместно представить себя в одной комнате с шелле. Я же подобный подарок судьбы разорвала, словно вообще его не ценила. Станут ли помогать боги снова, если я с такой легкостью выбрасываю их дары? Да и отторжение – признак слабости. Как если бы Элвин был прав: я чего-то боюсь, избегаю проблемы и прячусь от лобовых атак…
