Впервые с начала встречи во взгляде Зохара появилось раздражение и сомнение. Его маленькие глазки забегали – это отчетливо было видно по мечущимся в воздухе розоватым дымкам. И Элвин добил:
– А теперь освободите помещение, сударь. Нам с вами больше нечего обсуждать.
Великому князю ничего не оставалось, кроме как попятиться к дверям. Но напоследок он все же произнес:
– Я вернусь. Подожду весны или даже лета, а потом вернусь – убедиться, что Имельская княжна не стала ничьей женой и никогда ею не станет. И тогда спасите ее боги от той участи, которая ее ждет за каждую минуту моего терпения.
Вся троица удалилась и, кажется, даже не ощущала себя проигравшими. Хотя я прекрасно понимала, в какой ярости пребывает Зохар. Сейчас не поздоровится любому, кто попадется на его пути. Но я долго еще не могла поверить, что все закончено, что я каким-то образом – через угрозы и некрасивое поведение – отложила расправу над собой на несколько месяцев или навсегда! И радоваться пока боялась. Просто слушала взволнованные разговоры шелле.
– Ничего себе, – выдохнул Майер. – Он даже не постеснялся открыто признаться, как сильно ненавидит Айсу и что собирается с ней сделать! Что это вообще за существо?! Что в его ненормальной голове творится?
Элвин зашагал по гостиной, размышляя вслух:
– Теперь разрешение придется получить в любом случае. И скажу прямо – старое чудище говорило правильно: мой отец никогда на подобное не согласится! Я блефовал, в таком вопросе он не послушает даже меня…
– Вы заметили, какой он? – Хинанда все еще смотрела на захлопнутую входную дверь.
– Какой? – переспросил ее Витай. – Мерзкий и отвратительный?
– Не совсем, – удивила она. – Он какой-то… незыблемый. У него даже аура кровоточит гнилью и болотом, как будто в душе одна склизкая грязь! Ни капли сострадания и сочувствия, ни грамма человечности. О, клянусь богами, будь он лет на восемьсот моложе, я бы призадумалась, а в того ли я влюбилась…
От ее романтических пристрастий все содрогнулись, но судить по привычке не стали. Я же все еще молчала и медленно, почти со скрежетом пыталась начать радоваться. Уже про себя повторяла, что скажу Майеру, когда смогу говорить – слова благодарности, клятвы в вечной преданности и неизменной поддержке. Вообще-то, стоит сказать спасибо всем присутствующим – за их участие, которое никогда не было для них обязательным, но Майера я буду благодарить до тех пор, пока все слова в мире не закончатся.
Хинанда разлила всем вина, я осушила свой бокал залпом, а глаза блестели, когда смотрели на всех по очереди. Элвин выглядел задумчивым и безрадостным, но это пройдет. Не могла же я использовать его – того, который ни одного темного пятна в жизни не заслужил. Ставка Тайши не способна была сыграть хотя бы по той причине, что сам Элвин стал мне слишком небезразличен. И не могла я ударить по Хинанде, которая сейчас почти пела гимны в честь моего спасения и громче всех поздравляла.
Дверь снова распахнулась, но, вопреки накатившему ужасу, в проеме показался слуга:
– Милорд! К вам Аштар, княжич Рокка. Прикажете впустить?
– Конечно, – ответил Элвин и повернулся к выходу.
Аштар не вошел в покои – он в них почти упал, как будто был мертвецки пьян. Поднял серое лицо, отыскал мутным взглядом меня и так застыл. Сам его вид вынудил меня подскочить на ноги, а от его хрипа скрутило грудь. Я подумала, что он смертельно ранен, но не могла пока увидеть крови. И замерла на полушаге, когда в хрипе разобрала слова:
– Что ты наделала, Айса?
– Спаслась… – ответила я сдавленно. – Спаслась от расправы, что стократ хуже гибели! Что с тобой, Аштар? Отец что-то с тобой сотворил?
– Сотворил, – признался он с таким смехом, от которого внутренности начали каменеть. – Он забрал Мариту. Я пытался переубедить, но ничего не помогло, вообще ничего…
– Зачем ее?! – Я подалась к демону, но была остановлена злым взглядом. – Ведь она даже не из моего княжества! Она не может отвечать за проступки моей родни или меня самой! Какое отношение Марита…
Я осеклась, когда Аштар проговорил очевидное объяснение:
– Зато она подходит для того, чтобы на ней сорвать злость. Пожелай своей лучшей подруге скорой смерти, княжна Имельская, ведь это лучшее, что ее ждет, – и закончил почти неслышно: – Потому что ты от той же участи спаслась. Мои поздравления.
Я выпрямила спину и подняла взгляд на стену над его головой. Оцепенение началось откуда-то из живота, но распространялось по всему телу, достигая лица и кончиков пальцев – они тоже становились каменными, тяжелыми, прохладными и недвижимыми. Кто-то в любом случае стал бы жертвой: я, Марита или кто-то еще. Кому-то из нас, душ стеклянных и хрупких, предстояло разбиться. И пока я искала выход для себя, забыла про нее – самую красивую девчонку Окраины с безудержным смехом и кривым почерком. Но в ту секунду я не могла быть уверенна, что сама согласилась бы принести себя в жертву, если бы предвидела такой поворот. Кто бы на моем месте согласился? Стекло обратилось в камень, но дышать легче оттого не стало.
