А неподалёку от него отирается пресвятая троица. Я не видела их лиц, но уверена на все сто: это три девицы из туалета.
Как назло, редкие красавицы. В ботоксе, силиконе, татуаже, микроблейдинге и ресницах в изгибе D.
Одна, словно невзначай, приближается, что-то спрашивает, проводит своими пальцами по кисти моего мужа, а он хмурится. Говорит ей что-то резкое, судя по её реакции. Она надувает губы уточкой, делаясь похожей на нелепую мультяшку, и отходит в сторону, к ещё одной из своей священной троицы. Они шушукаются, улыбаются друг другу, и вторая выдвигается в сторону Дениса.
По пути она берёт какую-то папку и — вот неловкость! — роняет прямо под ноги Акманову. Бумаги рассыпаются. Она притворно хватается за сердце, акцентируя внимание на размере своей груди, на которой едва сходятся пуговки рубашки, и бросается собирать документы.
Я закатываю глаза от этого грубого подката к чужому мужу на глазах его жены.
Она ползает перед ним буквально на коленях, уверена, с того места, где он сидит, открывается шикарный вид на её буфера. А ещё — я однажды такое видела в фильме эротического содержания — она заискивающе поднимает на него свои огромные влажные глаза, чувственный рот приоткрыт в немом призыве, язык скользит по губам, зубы прихватывают пухлую нижнюю губку, соблазнительно покусывают накаченную ботоксом плоть…
Ух, Луковка, ну и фантазия у тебя разыгралась!
Чего бы там ни происходило на полу перед Акмановым, самому ему нет дела до этого маленького шоу.
Кажется, его равнодушие больно ранит актрису театра для одного зрителя, потому что она грациозно поднимается… и тут же падает прямо на сидящего перед ней мужчину!
Денис моментально реагирует и ловит летящее в руки счастье. Даже не морщится. Перехватывает поудобнее. Помогает прочно встать на пол. Улыбается своей порочной улыбкой. Она задерживает свою руку на его плече и наклоняется чуть ниже. Что-то говорит. Он бросает удивлённый взгляд на первую девушку и что-то отвечает.
Чёрт, почему же он не сел рядом со мной? Я сейчас лопну от любопытства!
С лица девушки стираются все краски. А Денис снова что-то говорит ей и наконец поднимает взгляд на меня. Впрочем, девушка тоже смотрит на меня. Уголки её губ опускаются вниз, а мой муж, напротив, широко улыбается.
Вторая девушка отходит обратно несолоно хлебавши. Становится рядом с первой, а Денис снова уходит с головой в разговор с парочкой мужчин и даже не обращает внимания на заговор троицы.
А они всё плетут интриги. Вот уже и третья девица уверенной походкой выдвигается в сторону моего мужа. Мне жутко интересно, какой фортель выкинет она, но, подозреваю, если девицы не закончатся, то я никогда не уйду из этого душного офиса, где все так неласково смотрят на меня и не стесняются обсуждать мои умственные и прочие способности.
А я домой хочу! Хочу пирог приготовить и улечься на Акманова, чтобы вместе посмотреть сериал. Он мне обещал!
Поэтому тяжело вздыхаю, встаю и разминаю плечи, иду через всё пространство переговорной прямиком к нему.
Девушка уже лебезит. Заискивающе смотрит в рот моему муженьку, а он теряет терпение, повышая голос.
— Нет, мне не нужна секретарша, спасибо. Никакого плана помощь мне тоже не потребуется. — Он встречается со мной взглядом. — Мы работаем в тандеме с моей женой. Одна команда, да, Лукерья Лукьяновна?
— Конечно, Денис Сергеевич. Вы всегда можете положиться на меня. — Я издаю смешок.
И раз уж все тут и так считают меня взбалмошной девицей, позволяю себе сделать маленькую гадость.
— А вы, — показываю в обратном порядке на трио из туалета, — вы и вы сегодня должны закрыть все свои дела и получить выходное пособие. В моей компании вы больше не работаете.
Обворожительно улыбаюсь и становлюсь за спиной у мужа, накрывая его плечи ладонями. Одна команда. Да.
— И такое решение будет впредь принято в отношении всех, кто забывает о субординации и личном пространстве других сотрудников. — Добавляет Денис. — А так же в результате проверки на профпригодность, к которой мы приступим уже на следующей неделе. И, мой вам совет, не знаю уж, как у вас здесь было принято при Лукьяне Родионовиче, но ни я, ни моя супруга не потерпим такого отношения в компании с сего дня. Своё мнение в отношении нового руководства рекомендую держать при себе. Если вдруг кого-то что-то не устраивает, дверь — там. Насильно здесь никого не держат. Незаменимых нет.
Его тон показывает, что шутки шутить новое начальство не позволит никому. Даже меня пробрало. Ладно, может, я и поторопилась отказываться от работы? Могу потаскаться с Денисом, всё равно он будет теперь часто здесь ошиваться, глядишь, и научусь у него чему-то полезному.
Ой, да кого я обманываю? Такой усовершенствованный и властный Акманов, которого я прежде не встречала, так и манит вкусить прелести брачной жизни… на новом дубовом столе, как вариант.
25
Денис выкладывает передо мной несколько папок, и я бросаю на него озадаченный взгляд.
— Хм. — Хмурится он. — Ты скоро закончишь это?
— Это — охотничий закрытый пирог, — миролюбиво напоминаю ему. — Наш ужин.
— Ну раз ужин, — усмехается мне, — то готовь. Когда освободишься, я должен тебе кое-что показать.
Мне не нравится его настроение. Чем дольше времени Денис проводит на отцовской фирме, тем больше мрачнеет мой муж. Что именно ему не нравится, он ещё ни разу мне не поведал, но что-то его беспокоит.
Настолько, что он запретил мне приезжать.
Нет, конечно, он не сказал этого прямо. Но был весьма убедителен другим способом. Единственное, что бросил: «Луковка, давай сначала разберёмся, что там происходит, а потом уже будем спокойно блуждать по офису, ладно?»
Конечно, ладно, родненький. Может, я до сих пор не помню его, но понимать потихоньку начинаю. И тревогу в его взгляде теперь не спутаю ни с каким другим чувством.
— Что-то срочное? — Киваю на папки с документами.
— Не настолько, чтобы остаться без ужина, — усмехается Денис и притягивает меня к себе для поцелуя.
Мне нравятся спокойные семейные вечера, подобные этому. Когда мы вместе дома, когда дурачимся в спальне, когда смотрим сериалы, когда торчим на кухне. Я готовлю, а он мешается под ногами. Как сейчас.
— Сходи лучше полей наши деревца, — смеюсь я. — Ты обещал.
Денис строит недовольное лицо, но послушно включает полив и выходит в сад.
Пока его нет, я стараюсь поскорее закончить с готовкой. Бросаю быстрые взгляды во двор, чтобы посмотреть на широкую спину мужа и его крепкие бёдра. Жар приливает к лицу каждый раз, стоит мне вспомнить сколько раз я видела его обнажённым. А он — меня.
Иногда в его собственнических прикосновениях не было ничего деликатного: грубые инстинкты, порок и похоть, одерживали верх, но Акманов не пересекал очерченных мною границ дозволенности. И за это я влюбилась в него ещё больше.
