— Достаточно! — Денис повышает голос. — Евангелина гораздо сильнее, чем ты привыкла считать. И Лукерья вовсе не такая, как ты о ней думаешь, мама!
— Лукерья-Лукерья-Лукерья! Я уже просто не могу…
— Хватит, мам. Просто хватит. Ева поправится. А Лукерья — моя жена. Ты ничего не изменишь, мама. Так что просто прекрати!
Сюрприз. Наши соседи… наши родственники! И, кажется, свекровь меня ненавидит. Отпадные новости!
От неожиданности я роняю стаканчик с кофе и чертыхаюсь.
А в следующий момент дверь открывается, и я встречаюсь с подозрительным взглядом своего мужа.
27
Акманов смотрит на меня. Я смотрю на него. В его взгляде живо мелькают эмоции. От удивления до паники. А у меня внутри — пустота и неуверенность.
Интересно, моя жизнь однажды вернётся в стабильное состояние? Пока она больше напоминает мне лавину, что несётся на всех парах с вершины горы. Чем ближе к низу, тем больший объём новой и пугающей информации сплетается в этом бардаке.
В запутанном, напоминающем бред сумасшедшего бардаке под названием «моя жизнь».
Судорожно втягиваю носом воздух и заставляю себя улыбнуться.
— Уронила, — шепчу сквозь подкатывающие слёзы. — Я тебя потеряла, думала, только принесу тебе кофе, но уронила. Мне, наверно, нужно найти санитарку, раздобыть тряпку и убрать тут всё. Как же неудобно получилось!
— Луковка, — Денис в два счёта оказывается около меня, — слышала, да?
Смотрит внимательно в ожидании ответа.
— Евангелина, — заставляю себя говорить. Это же очевидно — моё смиренное молчание приводит лишь к ещё большей запутанности! — Удобное имя, чтобы играть роль сразу двух людей, тебе не кажется?
Денис кривится. Ему не нравится такая постановка вопроса. А мне не нравится, что я чувствую себя обманутой. Снова и снова.
— Я запретил Еве беспокоить тебя, пока мы не поймём, с чем имеем дело. Я понятия не имел, что она ослушалась меня. Она скучала. Постоянно уговаривала меня рассказать тебе всё, но врачи запретили вываливать на тебя сразу такой объём информации… И я хотел бы защитить тебя, Луковка, правда. Но, кажется, у меня ничего не получается!
— Ты только и делаешь, что защищаешь меня! Даже от своей семьи спрятал… Или их от меня… Они… всё время были через забор от меня. И ты даже не намекнул, что эти люди — твоя семья!
Акманов выглядит расстроенным. Он сжимает лицо ладонью, подбирая слова.
— Лукерья, нет. Всё не так! Я просто ждал, когда ты немного свыкнешься с новой реальностью. Я просто временно оградил тебя от контакта с другими людьми, чтобы они не перегружали тебя общением. Я не подумал, что мелкая заноза посмеет ослушаться и полезет к тебе с разговорами! Конечно, если бы ты сразу мне сказала об этом, я бы поведал тебе о наших родственных отношениях с Евой и её бабушкой, но я ничего не знал. А когда понял, решил, что лучше как-то постепенно подвести тебя к этой новости… Ну чтобы не шокировать. Жаль, конечно, что ты не рассказала мне о своём знакомстве с соседями, но… Случившееся не твоя вина, это мама не уследила за Евой, не рассказала мне про ваше общение…
— Боже мой! Лина сочинила целую историю, чтобы я ничего тебе не рассказала! Сказала, что ты рассорился из-за меня с её бабушкой… — Мысли сумбурно перескакивают от одного к другому, и я не могу сосредоточиться на чём-то конкретном. — Боже! Римма Германовна меня действительно ненавидит? Я совсем не нравлюсь твоей маме?
— Нет, ну что ты, маленькая. — Торопливо успокаивает меня муж. — Мама недовольна мной, а вовсе не ненавидит тебя…
— Денис, да хватит уже! — Из палаты выходит моя свекровь. — Не лги ей. Если ты сам не можешь признать, я возьму на себя смелость сказать правду этой девушке: мне не за что тебя уважать, любить и ценить. Как только ты появилась в жизни моего сына, всё перевернулось вверх дном! Одна большая ходячая проблема! Я жалею, что позволила ему ввязаться в этот фарс и сделать тебя своей женой!
Каждое слово женщины заставляет меня вздрагивать. Слёзы текут обжигающими ручьями, и я безостановочно всхлипываю, пытаясь успокоить рвущиеся из груди рыдания.
Денис мрачнеет. Нависает над матерью, а я просто не хочу быть причиной их очередной ссоры!
— Мама, — укоризненно говорит он женщине. — Ну ты же знаешь, что у Лукерьи небольшие проблемы со здоровьем! Врачи рекомендовали быть с ней поделикатнее!
— Стой, Денис! — Я касаюсь его локтя. — Твоя мама права. У тебя из-за меня одни сложности. Амнезия, наследство, запрещённые грузоперевозки… Я во всём виновата…
Мне нужно срочно остаться одной. Я не могу тут находиться. Срываюсь с места и бегу-бегу-бегу. А Денис пару раз окрикивает меня, но снова обращается к маме.
— Ну я же просил!.. — Обречённо вздыхает он, а дальше его голос сливается с эхом от моих шагов.
Я нахожу туалет и запираюсь в тесной кабинке. Размазывая слёзы по лицу, я думаю лишь об одном: почему, ну почему же Денис продолжает терпеть весь этот кошмар? Это слишком, на мой взгляд. Мне не становится легче, проще. Я ни на шаг не приближаюсь к потерянным воспоминаниям. Ещё и обрастаю новыми проблемами.
И ведь он мог просто сдать меня на какие-нибудь опыты, оставить в клинике и жить себе спокойно. Но нет. Заботится обо мне. Решает мои проблемы.
Когда я сама даже не могу решиться на… Сближение.
Тихий скрип двери, звук шагов, и кто-то прерывает моё одиночество, запираясь в соседней кабинке. Я успокаиваюсь и иду к раковине. Монотонно мою руки в прохладной воде. Кабинка за спиной отворяется снова. Шаги приближаются ко мне.
Я отключаю воду и собираюсь уйти, но не успеваю сделать и шагу. Чьи-то руки толкают меня в стену и сжимаются на моём горле, а грубый незнакомый голос хрипит мне в самое ухо:
— Ну, что, сучка малолетняя! Вот и встретились. Хочешь, чтобы инвалидка и дальше продолжала жить и не пострадала? Дай разрешение на отгрузку с пятого склада тому, кто попросит, и не сообщай об этом своему мужу, и никто не пострадает!
Слезящимися глазами я выхватываю детали: тёмная или чёрная толстовка с низко натянутым капюшоном, лицо, утонувшее в темноте, длинные толстые пальцы, крупные ладони.
Мужчина гладит мою скулу, сжимает крепче руку на моём горле и вдруг встряхивает. Я ударяюсь затылком о стену.
— Будешь послушной девочкой, и никто не пострадает. — Снова повторяет незнакомец. — Пятый склад. Подпиши разрешение на отгрузку.
— Мой муж, — хриплю ему, — не позволит…
— Ты — хозяйка! Ты! Тебе и решать вопрос. Вздумаешь взбрыкнуть, начну с калеки.
Он снова встряхивает меня, ударяя всем телом о бетон, резко отпускает и уходит. Я жадно хватаю ртом воздух, оседая на пол.
Я не собираюсь причитать, почему я не отказалась от наследства в пользу других детей своего отца. Не стану размышлять, зачем отец оставил мне эту компанию. Не буду жалеть себя.
