— Не разочаровывай меня, — усмехается он. — Не говори, что уже залетела от своего муженька. Это испортит все наши планы.
— Иди ты к чёрту, — всхлипываю я и начинаю рыдать.
— Ты ещё не поняла, малышка? — Смеётся незнакомец. — Я и есть сам чёрт!
Не сразу понимаю, что осталась одна. Не сразу понимаю, что нужно выйти, как-то объяснить Акманову свою задержку в туалете, свой вид и самое страшное — бордово-фиолетовый засос, красующийся на видном месте.
Распускаю и перебрасываю волосы на одну сторону, обхватываю себя руками и тяжёлой поступью выхожу из уборной. Как на эшафот.
Дамская комната расположена в глухом аппендиксе просторного коридора. Здесь, на самом последнем этаже здания, на самом деле мало дверей. А в этой части коридора — и того меньше.
Я делаю несколько шагов, минуя плавный изгиб, и натыкаюсь на Акманова.
— А вот и ты! — Облегчённо выдыхает он. — Ну и перепугала ты меня, маленькая! Что случилось? Тебе плохо?
Я смотрю на него, не в силах подобрать слова. Поэтому говорю первое, что приходит в голову.
— Ты давно тут стоишь? Ты видел его? Мужчину? Он должен был пройти мимо тебя. Кто этот человек?
Денис обхватывает мои плечи ладонями и заглядывает в мои глаза.
— Что ты такое говоришь? Какой мужчина? Здесь никого не было, Лукерья. Я поднялся сразу, минут через пять после того, как ты повесила трубку. Если бы здесь были другие люди, я бы непременно их увидел.
Он озабоченно глядит на меня, но я больше не могу вымолвить ни слова. Это бесполезно. Незнакомец сделает всё возможное, чтобы выставить меня ненормальной. Он уже забрал мои воспоминания. А может полностью разрушить мою жизнь.
— Здесь никого нет и не было, Лукерья, — грубо говорит Денис, и у меня опускаются руки.
Что, если у незнакомца есть помощник? Он же не может действовать в одиночку? Что, если этот помощник куда ближе ко мне, чем я думаю?
— Я никого не видел, Лукерья, — голос мужа звенит, и он тащит меня за руку в кабинет отца. — Что за глупости ты выдумываешь? Твоё воображение так часто играет с твоим разумом, Луковка, что я не успеваю понимать, что происходит на самом деле, а что — плод твоего воображения. Здесь никого не было. Не было, слышишь?
Слышу, да. Но я больше не верю ни единому твоему слову, Денис.
31
Какая же я дура! Разве кто-то мог проникнуть в наш дом? Акманов же постоянно твердит мне, что дом — это самое безопасное место. Без его ведома никто не смог бы стоять так запросто на нашей кухне. Значит, он позволил! Значит, он заодно с преступниками! Значит, он ведёт какую-то сложную игру!
Играет со мной. Издевается. Позволяет другим издеваться. Втёрся ко мне в доверие, чтобы контролировать каждое моё движение.
Даже сейчас. Тащит меня против воли, плотно прикрывает дверь кабинета, и для верности закрывает на замок.
А после… Неожиданно притягивает меня в свои объятия и крепко сжимает. Он молчит. Я чувствую, как напрягается его тело, как литые мышцы застывают камнем, как скрипит сжатая челюсть.
Не отпуская меня, Акманов начинает перемещаться к столу, а там — усаживает меня на край, подхватывая под руки, как дитя, малое и неразумное, и берёт в руки мой телефон.
Ловко разбирает его и хмыкает, извлекая какой-то винтик.
Не говорит мне ничего, выходит из кабинета, но вскоре возвращается назад.
Собирает телефон и включает, вводя пароль. Выругивается, читая переписку и бросает на меня долгий задумчивый взгляд.
— Ты вообще собиралась мне рассказывать? — Спрашивает устало.
— О чём? — Брякаю просто, чтобы не молчать.
— Ты настолько не доверяешь мне, Лукерья? — Он возмущён. — Не веришь? Мне не веришь? То есть, когда я сказал, что тебе могут начать угрожать, но я решу все твои проблемы, ты что сделала? Просто пропустила мои слова мимо ушей?
— Я… не знаю, Денис. — Шепчу испуганно в ответ.
Он ещё никогда не поднимал на меня голос. А сейчас он просто в бешенстве. Ходит размашистыми шагами, рассекая пространство кабинета, и шумно дышит.
— Да как ты спать рядом со мной ложишься в таком случае? Зачем позволяешь трогать? — Он подходит ко мне и нависает надо мной. — Ты… Да ты просто невыносима!
— Я испугалась, ясно? — На моих глазах выступают слёзы. — Этот человек… Он угрожал, что сделает что-то плохое с Линой, если я расскажу тебе.
— Это не твоя проблема, Лукерья! Всё, что от тебя требуется, это сказать мне долбанную правду, чтобы я смог защитить тебя. Неужели тебе так сложно положиться на меня?
— А что я должна думать, если кто-то спокойно разгуливает по нашему дому, когда ты поблизости? Что должна думать, когда в ответ на мои вопросы ты говоришь, что не видел никого, а я точно знаю, что он не мог никуда деться, ведь рядом с туалетом нет больше никаких дверей?
— Тебе бы не пришлось задаваться всеми этими вопросами, если бы ты просто сразу сказала, что тебя кто-то вздумал донимать! Ты, что же, считаешь, что я не в силах позаботиться о своей жене? И семью свою не в силах защитить?
— Нет, Денис, что ты, я так не считаю. Я просто невыносимо запуталась, — делаю глубокий вдох и протяжно выдыхаю.
— Ты, очевидно, не понимаешь, что твоё молчание может стоить тебе жизни! Ты правда не понимаешь, насколько всё это серьёзно, Лукерья?
В его глазах я вижу беспокойство. За меня. Глупую и наивную. Беззащитную. Принимающую неверные решения. Делающие неправильные выводы.
У меня нет оправданий. Я просто глупа. Иначе почему же раз за разом продолжаю сомневаться в своём муже?
Мне пора принять самое важное решение. Я не могу продолжать метаться из стороны в сторону. Мне нужно либо довериться мужу, либо перестать мучить нас обоих.
Потому что в том случае, если я решу не доверять ему, всё остальное между нами будет бессмысленно.
Да и в глубине души я знаю ответ. И я надеюсь, что не ошибаюсь.
— Он зажал меня в туалете, там, в больнице. — Начинаю свой рассказ. — Угрожал жизни Лины, если я не подпишу документы на отгрузку, запретил говорить тебе. Я запаниковала.
Денис недовольно хмурится.
— Те документы, которые ты подписала сегодня?
— Нет, — я качаю головой, — уверена, что нет.
— Тебе звонили? Или были только сообщения?
— Только сообщения. Сегодня.
— Здесь, на работе, тебя никто не трогал?
Я знаю, что он имеет в виду вовсе не то, что меня реально трогал какой-то придурок, но краснею. Мне очень стыдно говорить ему о том, что произошло в туалете, но я должна.
— Тот человек, про которого я спрашивала у тебя в коридоре, — я зажмуриваюсь и откидываю волосы назад, — вот.
