Я изменился. Это отмечали все вокруг. Стал более жёстким и беспринципным, готовым идти по головам в этой борьбе. Все виновные будут наказаны. И я в том числе.
Я ни в коем разе не снимал с себя ответственности. Просто пока моя боль служила двигателем, толкала меня на безумства и приносила ощутимый результат, я не сдавался.
А каждое воскресное утро я посещал усыпанную цветами могилу, чтобы молча оставить у креста очередной букет.
Возможно, правду говорят, что нельзя заниматься спасением своих близких, как и расследовать обстоятельства их гибели, потому что у меня ничего не вырисовывалось.
Пробираться сквозь препоны высокопоставленных бандитских группировок для меня оказалось проще, чем найти виновных в смерти своей жены.
Где, как и что в тот день пошло не так, мне неведомо. Базу данных абонентов моего сотового оператора взломали хакеры. Шутки ли ради или по указаниям свыше, но несколько сотен номеров, в том числе и мой, попали под раздачу. Все звонки были переадресованы на рандомные номера публичных заведений.
Стоит ли говорить, что отслеживание этой атаки привело в абсолютно тупиковое место? Думаю, нет. Но некий налёт драматизма я в этом увидел: проделав долгий и сложный путь по распутыванию маршрута следования атаки, служба информационных технологий пришла к выводу, что преступники совершили своё злодеяние… С машины, стоящей в кабинете главврача психоневрологического диспансера провинциального городка на Волге.
Чудесным образом все камеры на территории компании вышли из строя. Как раз незадолго до приезда моей жены. И сами собой вернулись к работе сразу по приезде спасателей. В невероятные совпадения я не верил, но никакого внешнего воздействия оказано не было, как и не удалось найти следов вмешательства в программное обеспечение.
Фирма, предоставляющая услуги видеонаблюдения, лишь разводила руками, ссылаясь, что именно в это время проблемы наблюдались не только у нас.
Все эти неурядицы скверно сказывались на моём состоянии, и я всё глубже замыкался в себе, отвергая руку помощи, которую предлагал мне Миронов.
Возможно, я вёл себя крайне глупо, но я продолжал твёрдо стоять на своём: я должен сам найти ответственных за смерть Лукерьи.
Так, по истечению сорока дней с момента трагедии, чуть ли не возле её могилы, меня застал звонок семейного адвоката и нотариуса Цемских.
— Здравствуйте, Денис Сергеевич. — Торопливо проговорил в трубку Заруцкий. — Вскрылись новые обстоятельства с завещанием вашей супруги.
Я скрипнул зубами, но промолчал.
— Денис Сергеевич, вы должны подъехать. Это срочно. Исходя из того, что я смею наблюдать прямо перед собой… Вы больше не можете управлять «ЭлАСи Логистик».
— Я скоро приеду, — обещаю я. — И мы непременно во всём разберёмся.
И ничего хорошего тебе, дядя, не светит. Потому что я знаю, что ты втираешь мне какую-то дичь.
40
Наши дни.
Даниил Филатович суетливо крутится вокруг меня, пока я внимательно изучаю предоставленные документы.
Изучаю и закипаю изнутри. Вот, значит, из-за чего я потерял её. Из-за долбанных акций компании, которая идёт ко дну!
— Вы знаете, кто я? — Спрашиваю у Заруцкого.
— Конечно, Денис Сергеевич, знаю, да. — Он кивает головой, как болванчик. — Вы — супруг моей клиентки, Лукерьи Лукьяновны Акмановой, волеизъявление которой лежит сейчас перед вами.
— Кретина-то из себя не стройте, — я ударяю по бумагам. — Вам абсолютно не идёт!
Чувствую, как тяжесть всех прошедших после трагедии дней обрушивается на меня, и вскакиваю, хватая продажного адвоката за шкирку.
— Говори, гнида! Как есть, так и говори!
— Я ничего не знаю, — вяло отнекивается он, но я вижу, что он готов.
Не просто так позвал, значит.
Нарочито медленно переворачиваю документ и припечатываю его лицо к подписи с расшифровкой.
— Тебя совесть-то не грызла, что ты её умирать бросил? Дышалось тебе спокойно, зная, что она задохнулась в жестяной коробке?
Мне стоит неимоверных усилий сдерживать свою ярость и не начать его бить. Потому что, видит Бог, если начну, уже не остановлюсь. И тот факт, что мы с ним вдвоём в его конторе, вовсе не играет на руку.
Слишком поздно я понимаю, что всё-таки переусердствовал. Нотариус хрипит, а из его носа начинает хлестать кровь. Я ослабляю хватку.
— Голавлёва. Вероника. Леон. — Цежу сквозь зубы и резко отпускаю его. — Лучше кайся сам. Тебе не понравится, что я могу и сделаю с тобой в противном случае.
— Это правда, что вы — сотрудник ФСБ?
— Правда.
— Мне важно знать, готовы ли вы пойти против своего начальства?
— Если они причастны к смерти моей жены, то пусть хоть трижды будут самим Господом Богом, но ответят за это, — выплёвываю я.
— Вы учтёте, что я сам вызвал вас? Что сам решил сдаться? — Он смиренно садится рядом. — Я ведь видел, что она написала. Специально не сказал Цемским.
— Очень великодушно, мать твою! — Снова не сдерживаю я эмоций.
— Мне зачтётся, если я прямо сейчас расскажу вам всё? — Снова спрашивает Заруцкий.
— Я даю вам слово, что зачтётся, — говорю, лишь бы услышать эту грёбаную правду как можно скорее.
Адвокат недоверчиво вздыхает, ёрзает, устраиваясь поудобнее, и начинает свой рассказ.
— Когда Лукьян Родионович пришёл переписать завещание и включил в него Лукерью, я в тот же день рассказал об этой… дочери в кругу семьи… Мила Юрьевна, бывшая жена Цемского и мать Вероники, моя супруга. Мы уже много лет коротаем старость вдвоём… Так сказать…
— Вероника тоже узнала?
— Да, конечно. Она как раз ужинала с нами… — Он усмехается. — Вероника даже лицом побелела. Они с Леоном давно работали с отцом, были в курсе многого происходящего на фирме. Вероника вообще деятельная особа. Насколько мне известно, это уж она вышла на самого главного… Того, кто ещё с начала девяностых втянул Цемского в незаконные грузоперевозки и хранение всякого… Этот же человек крышевал Лукьяна Родионовича. Все эти годы. Его высокое положение и безграничные ресурсы обеспечили возможность бизнесу Цемского держаться на плаву все эти годы. Возможно, и даже вероятнее всего, что я свалял дурака, решив обратиться к вам. Но…
Он замолкает и поднимает на меня взгляд, от которого всё внутри переворачивается.
— Вы правы, меня мучает совесть. Я не знал о планах Цемских. Они сказали, что припугнут Лукерью, только чтобы она переписала акции на Веронику. Это уже там, на складе, всё пошло не так. Шувалов взбеленился…
— Шувалов? — Из меня вырывается шипящий свист.
— Сейчас я вам всё объясню, — заверяет Заруцкий. — Когда Вероника узнала, что акции компании перейдут по наследству дочери, которую Цемский прятал всю жизнь, о которой никто и слышать не слыхивал, она пошла напрямую к человеку, который всем заправлял. Насколько я могу судить, это именно он велел ей найти человека, который сыграет роль воздыхателя, сблизится с девушкой, станет её мужем, а потом будет иметь прямой доступ к движению акций компании. Вероника схватилась за голову, побежала к Леону, а тот попросил об услуге своего бывшего одноклассника Яшку Лапина.
