Сминая её податливые губы, я испытываю облегчение. Хотя бы ненадолго. Я просто позволяю себе насладиться своим спокойствием. Своим безграничным счастьем. Пусть и на очень короткий срок.
Я обязательно расскажу ей правду.
Только не прямо сейчас.
42. Она
Последнее, что я помнила, — это свет, огромную тяжесть, сдавливающую периодически грудную клетку, горячие потоки воздуха, которые наполняли меня. А ещё настойчивые просьбы, рваные, болезненные, нездоровые, когда этот человек звал меня.
Я очень хотела вернуться к нему. Просто не знала, как.
А потом наступила оглушающая тишина и пустота. Словно я умерла.
Позже мне расскажут, что я пережила клиническую смерть. И только благодаря Денису моё сердце продолжало биться до приезда врачей. И это меня спасло.
Всю дорогу до клиники меня реанимировали. Конечно, я этого не помнила. Но было чудом, что меня спасли.
Меня спас мой муж. Я ждала его. Я знала, что он придёт за мной. И так и случилось.
Ещё большим чудом стало то, что я не впала в кому, да ещё и пришла в себя довольно быстро.
И вот я открываю глаза.
Горло саднит, я вся опутана трубочками капельниц, подключённая к аппарату искусственной вентиляции лёгких.
А надо мной возвышается огромный седовласый мужчина со строгим взглядом.
Я испугалась его. Моментально. Но тут рядом материализуется Наталья Ивановна Миронова, мой психолог, и я перестаю трястись как осиновый лист.
— Лукерья, у Альберта Станиславовича к тебе очень важный разговор. — Говорит спокойным голосом женщина. — Нам очень неловко беспокоить тебя в такое непростое время, но это очень важно. Это касается безопасности Дениса.
Она смотрит на меня вопросительным взглядом, и так как я не могу ей ответить, то просто едва киваю головой, чувствуя лёгкое головокружение и тошноту.
Мужчина показывает мне своё удостоверение.
— Полковник Метлицкий, начальник внутренней службы безопасности главного управления федеральной службы безопасности, — представляется он. — Нам нужна ваша помощь, Лукерья Лукьяновна.
Мне чудится в голосе этого полковника осуждение, но я же не виновата в том, что происходит в этой дурацкой компании. Хотела бы я вернуться назад в прошлое и написать отказ от завещания!
Ничего бы этого не было! Я не оказалась бы в больнице, вдали от Дениса, которому теперь небезопасно быть со мной.
В голове всё перемешивается, и поначалу я не понимаю, чего от меня хочет этот человек, но он терпеливо поясняет и рассказывает: на складах компании лежит много контрабандного груза, на меня уже покушались из-за этого, а теперь — под ударом Денис. Особенно, если ему придётся беспокоиться за мою безопасность.
Но служащие ФСБ уже взяли моё дело под свой контроль, и скоро мы забудем обо всех ужасах. И чтобы всё закончилось как можно скорее, мне нужно помочь им.
Чтобы мы с Денисом были в безопасности, все должны считать… что я умерла. Даже Денис!
— Всё должно быть очень правдоподобно, Лукерья Лукьяновна. Вас похоронят, а потом мы всё расскажем вашему супругу. Ваши документы останутся действительны. Ничего не придётся менять. Вы будете проходить по записям как участник программы защиты свидетелей. И когда все преступники будут раскрыты, вы сможете вернуться к своей прежней жизни.
Я не хочу этого. Даже и помыслить не могу, чтобы Денису пришлось такое переживать, но Наталья Ивановна смогла убедить меня.
Слава Богу, что в этот раз меня удалось спасти. А если бы Денис не успел, то меня хоронили бы на самом деле. А если я не соглашусь, то преступники могут снова и снова причинять мне вред и угрожать жизни и здоровью. Моему собственному и моего мужа.
Но лишь твёрдое обещание мужчины, этого полковника, что скоро все мои злоключения закончатся, что я смогу выдохнуть спокойно и жить своей жизнью, окончательно убеждает меня, что я не совершаю ошибку, давая своё молчаливое согласие.
И он в подробностях рассказывает мне свой план.
— Всё должно быть правдоподобно, Лукерья Лукьяновна, поэтому вам введут препарат, замедляющий работу сердца и кровеносной системы. Это абсолютно безопасно. По действию напоминает анестетик общего действия. Вы просто погрузитесь в сон, но при этом все функции вашего организма будут подавлены под воздействием препарата. Введение препарата потребуется дважды: завтра, когда ваш супруг должен будет пройти стандартную процедуру опознания в морге и получить справку о смерти, и послезавтра, когда будут похороны. Отпевание проведут в настоящей церкви, но нашими сотрудниками, поэтому оно будет… как бы… недействительно. После отпевания гроб закроют, но вам абсолютно не о чем переживать. Запаса воздуха хватит на пять часов. Нам потребуется максимум три. В зависимости… от состояния Дениса. На случай, если вы придёте в себя и запаникуете — под подушкой будет телефон с фонариком и кислородная маска. Но это не потребуется. Мы уже не раз проводили подобные процедуры. Всё будет хорошо.
Я дышу чаще. Потому что мне не нравится этот план. Мне не нравится, что Денис будет считать, что это происходит на самом деле. Меня выворачивает от мысли, что мой муж будет стоять рядом с гробом и верить, что я умерла. На неопределённый срок это будет настоящим. Меня выворачивает от страха, что это будет на самом деле: меня закопают в землю.
— Нелегальные товары принадлежат очень высокопоставленным чиновникам, Лукерья. — Говорит мне Наталья Ивановна. — Это небезопасно для тебя. Эти люди не остановятся ни перед чем, пока не сведут тебя и Дениса в могилу. Чем больше мишеней, тем сложнее их остановить. Я тебе обещаю, что Денис будет в безопасности, под круглосуточным наблюдением, с него глаз не спустят. Но ты должна помочь. Это очень важно.
И я снова киваю, пока обжигающие слёзы стекают по щекам.
— Я буду приходить к тебе каждый день и рассказывать новости. Мы продолжим сеансы терапии, когда ты снова будешь готова.
И я снова киваю. Мне страшно до жути, но больше всего на свете я хочу, чтобы всё закончилось как можно скорее.
Надеюсь, что это безобразие не растянется на бесконечно долгое время. Надеюсь, что мой муж всё ещё будет меня любить, а не утешится в компании какой-нибудь другой женщины.
Эти два дня я провожу в каком-то аморфном состоянии. Меня трясёт и лихорадит от мыслей о том, на что я дала согласие. Мне хочется отказаться, но уже поздно. Я лишь надеюсь, что меня не забудут откопать и я не умру на самом деле, задохнувшись в собственном гробу.
Но, очевидно, всё проходит неплохо, потому что я просыпаюсь на больничной койке. Рядом со мной незнакомая женщина. Медсестра.
Она берёт кровь на анализы, замеряет давление, температуру, задаёт вопросы о самочувствии. А как я могу себя чувствовать? Если официально меня не существует? Если могила с моим именем — это последнее, что связывает меня с этим миром?
