Дыхание тут же сбилось, будто кто-то дал ему под дых. Это добавило Макару толику раздражения. Он не мог объяснить перемен, творившихся в его душе, хоть и понимал, что происходило это из-за прошлого, которое неведомым образом вдруг проснулось и вцепилось в него мертвой хваткой.
Остановившись перед административным зданием из красного кирпича, Макар достал портмоне и еще раз проверил документы. Телефон молчал. Чердынцев стал рассматривать проходивших мимо людей в надежде не пропустить Альберта Венедиктовича.
В зеркале заднего вида отражались колонны старого театра, и, когда по лестнице стал спускаться невысокий мужчина в темном пальто и огромной меховой шапке, Макар, заметив его, заглушил двигатель и взялся за ручку двери. Возможно, именно этот человек и был худруком Добринского театра. Это для простых людей выходные подразумевают счастливое ничегонеделанье, а для служителей Мельпомены уикенд — самая что ни на есть горячая пора. Особенно, учитывая предновогоднюю свистопляску.
Покинув салон, Макар направился ему навстречу, размашистым шагом пересекая главную площадь. Обошел фонтан и вдруг поскользнулся на ровном месте. Устояв на ногах, зацепился взглядом за резную скамейку, стоявшую поодаль. Щеки его опалило, а затем и все тело обдало жаром. В ушах зазвенело, на миг приглушив городские звуки. Эффект дежавю не заставил себя долго ждать, но Чердынцев, до боли прикусив нижнюю губу, быстро стряхнул с себя оцепенение и отвел глаза.
— Простите, вы случайно не… — кинулся к нему мужчина в шапке, протягивая ладонь.
— Чердынцев, — кивнул Макар. — Как вы меня узнали?
— Даже не знаю, — худрук хитровато прищурился. — Показалось, что вы чем-то похожи на… — он потер покрасневшие руки, а потом подул на них. — Впрочем, вы же говорили, что не являетесь близким родственником Амалии Яновны. Но знаете, издалека просто… — он склонил голову, разглядывая Макара. — Генетика иногда действительно удивляет. Что ж, Амалия Яновна была прекрасным образцом красоты и…
Чердынцев скептически хмыкнул и вновь посмотрел на скамейку.
— М-да… — Альберт Венедиктович по-свойски прихватил Макара за локоть и указал на здание, у которого стояла машина Чердынцева. — Пойдемте. Я договорился, нас ждут.
— Это ведь не займет много времени? — спросил Чердынцев. — Вы мне сразу скажите, сколько нужно, и я…
— О чем это вы? — удивился Альберт Венедиктович.
— Про деньги, — не стал юлить Макар и, словно в подтверждение своим словам, полез за пазуху. — Похороны, поминки, что там еще?
— Тут такое дело, — замялся худрук, — даже не знаю, как сказать.
— Точно. Еще же к нотариусу, — вспомнил Чердынцев. — Вы, наверное, хотели бы что-нибудь получить на память, так сказать, от Горецкой?
Худрук отмахнулся и потянул на себя тяжелую дверь.
— Это все потом. А сейчас… Вам, Макар Дмитриевич, все скажут. Но знаете, что, — Альберт Венедиктович приподнялся на цыпочках и потянулся к уху Чердынцева. Тому даже пришлось наклониться. — Поговаривают, что не сама старушка отошла в мир иной. Помогли ей…
Макар вскинул брови и придержал дверь, чтобы она не пришибла побледневшего от собственных слов худрука. Мужчина юркнул внутрь, и меховая макушка шапки задела руку Чердынцева, оставив мокрый, пахнущий псиной след.
— Убили? — спросил Макар.
— Не совсем… Обстоятельства, батенька, обстоятельства…
Они поднялись на второй этаж, где Щербинин сразу же нашел нужный кабинет. Макар зашел следом, попутно расстегивая пуховик. В здании было душновато, будто вытяжки работали на последнем издыхании.
Из-за стола поднялся молодой мужчина в сером костюме и криво висевшем галстуке. Внимательно оглядев Чердынцева с ног до головы, он усмехнулся. А когда заметил в его руке дорогой брелок от машины, презрительно дернул густой бровью.
— Московские гости изволили приехать? — спросил он у Щербинина, словно речь шла не о Макаре.
Альберт Венедиктович стащил шапку, бухнул ее на стол, попутно забрызгав все вокруг, а затем кивнул:
— Именно!
— Макар Чердынцев, — представился Макар. — А ваши должность и звание?
— Следователь Ерохин.
— Следователь, понятно. Старший или…
— Присаживайтесь, — сквозь зубы процедил Ерохин.
Худрук первым ринулся к стене, у которой стояли два стула. Он с грохотом протащил один из них поближе к столу и уселся на самый краешек. Макар же занял место у офисного шкафа, демонстративно закинув ногу на ногу. Теперь следователю приходилось крутить головой, переводя взгляд от одного к другому, что явно было ему не по нраву. Зато Макар почувствовал приятный всплеск адреналина. Исключительно из вредности ему хотелось показать, что гостей, тем более московских, желательно привечать с уважением. Как сказал бы его отец: союз двух самцов возможен только в двух формах — враждебного альянса против других самцов или в случае оказания взаимных услуг. Ни то, ни другое Чердынцев пока не рассматривал. И следователь Ерохин, похоже, тоже.
— Вы родственник Горецкой? — Ерохин раскрыл перед собой папку и перевернул несколько листков.
— Ну… — замялся Чердынцев.
— Да, родственник, — поддакнул Щербинин. — Наследник. Любовь Яковлевна подтвердит. — Обернувшись к Макару, худрук пояснил: — Наш нотариус.
Чердынцев коротко пожал плечами и поднял глаза к потолку, посередине которого расплылось желтое пятно от протечки.
— Давайте паспорт, — кисло произнес следователь.
Макар вытащил документ и, качнув головой, все же встал, чтобы положить его на стол.
— Ночевать где будете? — спросил Ерохин, переписывая личные данные Макара.
— В смысле? — удивился Макар.
Ерохин поднял на него тяжелый взгляд.
— С ночевкой определились уже?
— А вас это каким боком касается? Не понимаю, что вы имеете в виду…
— Что имею, то и введу, — пробурчал Ерохин, опустив голову и чиркая ручкой по бумаге. — На квартире у Горецкой следственные мероприятия уже закончились.
Макар почесал бровь. Похоже, что выбранная им тактика с треском провалилась. И чем дольше он будет разыгрывать «московского гостя», тем вреднее будет следователь. Провинциальные замашки раздражают, если относиться к ним свысока. А ведь, по сути, все гораздо проще — чужаки и в Москве напрягают.
— Вот как… Понятно. То есть, не совсем понятно, конечно, — кашлянул Чердынцев.
— Слав, ну я уже сказал ему… — вполголоса обратился к следователю худрук и поскреб столешницу ногтем.
— Альберт Венедиктович, — сжал кулаки Ерохин. — Ну вечно вы!.. Торопитесь с выводами.
— Полгорода уже об этом шепчется! — парировал Щербинин и победоносно взглянул на Макара.
Решив побыстрее докопаться до подробностей, Чердынцев прихватил стул с обеих сторон за сидение и на полусогнутых добрался до стола следователя.
