— Так, давайте по порядку, — начал он. — Мне хотелось бы понять, на сколько я здесь зависну. Дела ждут. Так что говорите, где нужно подписать? И когда устроить прощание с… — он замешкался, не зная как обозначить свое родство с Горецкой. Мне бы и вас не хотелось задерживать, — он сделал пас в сторону Ерохина. — Забот, что ли, у вас мало… Видимо, не так все страшно с Амалией Яновной? В том смысле, что… — Макар развел руками.
— Ну смотрите, — следователь прилег на сложенные перед собой руки, — экспертиза показала, что Горецкая умерла от обширного инфаркта. А вот что его вызвало…
— Старость? — предположил Макар, сделав трагическое лицо.
— Оно, конечно, так… — Ерохин постучал по истертой столешнице кончиком шариковой ручки. — Но обстоятельства…
— Да боже мой, какие тут могут быть еще обстоятельства? Несносный характер? Язвенная болезнь? Справка от психиатра?
Ерохин и Щербинин переглянулись.
— Да, Амалия Яновна, конечно, была своеобразным человеком, но… — худрук погрозил Макару пальцем. — В своем уме!
— Вот, обратите внимание, — Ерохин раскрыл папку и веером положил перед Чердынцевым несколько фотографий.
Перебирая одну за другой, Макар рассматривал раскиданные по комнате вещи, выдвинутые ящики шкафов и разбросанные на паркете бумаги.
— Вам не кажется это странным?
— Мне? — Чердынцев отложил снимки. — Я никогда не был у Амалии Яновны… Возможно, она искала лекарство. Не знаю — капли сердечные…
— В спальне постель перевернута, — возразил Ерохин.
— Хм… — Макар стащил пуховик и зажал его между коленей. — А сама-то она где?.. — скосил он глаза на фотографии.
— В судебном морге. Если дело не будем открывать, то с похоронами не задержится.
— Так в чем же дело? — сглотнул Макар.
— Дверь в ее квартиру была открыта. Замок сломан.
— То есть, вы думаете, кто-то в квартире был?
— Горецкая умерла, сидя за столом в гостиной. Время смерти — половина второго ночи.
— Бессонница? — предположил Макар.
— Все возможно, — не стал спорить Ерохин. — Против экспертизы не попрешь — сама дамочка скончалась. Вот если бы не одно «но» … Соседка с первого этажа видела, как из подъезда ночью выходила ее домработница. Точное время она вспомнить не смогла, потому что вставала попить воды и услышала шум. А то, что квартира открыта, обнаружилось только утром, и то не сразу.
— Что-то пропало?
— На первый взгляд ничего, — влез Щербинин. — Я бывал у Амалии Яновны время от времени. Давненько уже, правда. Последнее время она отдалилась от общества…
— В общем, я не вижу каких-то особых причин, чтобы заниматься этим делом. Налицо отсутствие состава преступления. Вы, как родственник, имеете право оспорить данное решение, но повторюсь, что…
— Ерохин, — Макар откинулся на спинку стула и воззрился на следователя. — Вы в курсе, что в полете переобуваться очень неудобно?
— Не понял, — щеки следователя покраснели.
— Ну вот же, — Макар ткнул пальцем в фотографии. — Перевернуто все.
— Так может, действительно, лекарство искала? — помрачнел следователь.
— Не нашла и присела за стол, чтобы помереть от огорчения? — Макар встал и подошел к окну. Картинка в его голове никак не хотела складываться. Казалось бы, вот он шанс — решить все сию же минуту и укатить обратно через пару дней. Но что, если Горецкой действительно помогли? Напугали до смерти, а потом переворошили квартиру в поисках… чего? — Чердынцев попробовал открыть форточку, но пазы ее были плотно утоплены в краске, и он сгоряча заметил: — Кто вам ремонт делал? Руки бы ему оторвать вместе с головой. Это ж душегубка какая-то!
— Ага! — подтвердил Ерохин. — Все жалуются!
— Вот и я буду жаловаться, — посуровел Макар. — Хотелось бы увидеть всю картину целиком, прежде чем делать выводы.
— Вы про что?
— Про ситуацию с Горецкой, черт возьми! Домработницу вы уже допросили? Давно она у нее работала?
— Несколько месяцев, кажется. Ищем… — без особой уверенности сказал следователь.
— Что ищете? — не понял Макар.
— Домработницу. Пока выяснили, кто она… То да се.
— То да се?! Так, может, она старушку-то и прикончила? Много ли надо девяностолетней женщине?
— Подтверждаю! — поддакнул Щербинин.
— Кто она? — Макар облокотился ладонями на стол и навис над Ерохиным.
— Вы же сами хотели поскорее со всем этим покончить, — глянул на него исподлобья следователь.
— Хотел. Теперь перехотел, — упрямо заявил Макар. — Пока не выясню, что произошло, не отстану. Это понятно?
— Тогда вам придется в прокуратуру идти, — сказал Ерохин, складывая фото в папку.
— Она у вас, случайно, не в этом же здании?
— Ага, — улыбнулся он. — Только вход с другой стороны. И там сейчас ремонт. В областную надо ехать. А смысл? Какие у нас основания?
— У вас, может, и нет, а у меня есть. Мне, знаете ли, совесть спать спокойно не даст, если я все на самотек пущу. Короче, я ведь могу поговорить с этой домработницей?
— Да, — замешкавшись, сказал следователь. — Когда найдете… Но мне кажется, что…
— Уж поверьте, найду! И она мне расскажет, что такого интересного было у старушки. И что лично она делала у нее ночью. Господин Вершинин, вы ведь проводите меня в квартиру Амалии Яновны?
— Разумеется, Макар Дмитриевич! Ключи у соседки. Пойдемте.
Они направились к выходу и, уже открыв дверь, Чердынцев обернулся:
— Совсем забыл спросить — как зовут эту святую женщину, которую вы почему-то найти не можете?
— Жданова Серафима.
— Как? — переспросил Макар. — Серафима? Редкое имя…
Глава 8 Серафима
Половицы тихо поскрипывали под ее ногами, а перила холодили ладонь. Сима осторожно спускалась вниз, поглядывая на покрытые морозными узорами окна, и старательно успокаивала издерганные за ночь нервы. Утренний свет струился, преломляясь на узорчатых половичках, скользил по стенам из просмоленного деревянного бруса, простой мебели и висящих на гвоздиках пейзажах.
Ночью, уложив Илью, Сима первым делом заглянула в кухонный шкаф, и только убедившись в наличии хоть каких-то припасов, смогла заставить себя вернуться в спальню. На обстановку она даже не смотрела, оглушенная и прибитая случившимся.
Дача оказалась совсем небольшой — верхняя комната, кухня-гостиная и пристроенный туалет. Несмотря на то, что здесь давно никто не жил, дом словно ждал гостей и готовился к их приходу. Сима чувствовала странное покалывание, будто вновь оказалась на своем первом новогоднем утреннике, и от того, как она расскажет стишок, зависело настроение Деда Мороза и размер подарка.
