— Вот я и подумал, что кто-то мог сделать ключи, чтобы без лишней суматохи проникнуть в квартиры Горецкой и ее домработницы. Кто у вас занимается в городе подобным? Делает ключи? Сколько мастеров?
— Да ты что! — отмахнулся Ерохин. — Нет… Городок у нас, сам видишь, маленький. А ключами, обычными и электронными, заведует дядя Толя. У него контора в центре. Мини-комбинат. Все официально, комар носу не подточит. Местный житель, семейный. — Следователь нахмурился. — Нет, конечно, в твоих словах правда есть. Он же не спрашивает прописку. Принесли ключ — он сделал.
— Считаешь, глупое предположение? — вздохнул Макар.
— Нет, я бы со счетов не сбрасывал эту версию… Давай так поступим — утром поедем к Зинаиде, расспросим ее конкретно о ключах, а потом сразу к мастеру. Вдруг что-то вспомнит…
— А что с этим пожаром-то? — кисло спросил Макар. Теперь он и сам не особо верил, что его предположение имело хоть какой-то вес. Действительно, Добринск — город маленький, и странно было бы на месте этого дяди Толи так поступать со своими клиентами. Тем более, что мастер и так все время жил и работал на виду.
Ерохин не сдержал судорожный зевок. Затем встал и сделал несколько упражнений руками, разгоняя кровь. Его кот, коротко мяукнув во сне, перевернулся на спину и вытянулся во весь свой кошачий рост, заняв почти половину дивана. Следователь с завистью посмотрел на него и передернул плечами.
— Бр-р! Ничего, сейчас второе дыхание откроется, — пошутил он и снова развернул ноутбук. — Видишь, что ты со мной делаешь, Чердынцев? Мне бы спать, сил набираться, а я, как сумасшедший алхимик, философский камень ищу. Заманил ты меня своими версиями в это болото по самые… кхм… уши! Спасибо, что не бросил. По Горецкой я запросы во все инстанции послал, а то, что у меня на руках было, проверил через базу МВД. У нас ведь в стране как?
— Как? — Макар серьезно посмотрел на следователя. Он понимал, что все это Ерохин делал не из-за симпатии к нему, а лишь по велению долга и профессионального интереса.
— Редкая птица долетит до середины Днепра, — усмехнулся Ерохин. — И редкий человек в родном Отечестве ни разу не столкнется с органами. — Он задумчиво посмотрел в окно. — А может, так везде…
Макар понимающе улыбнулся. Что ж, спорить со следователем было не о чем. Ерохин имел право козырять своим авторитетом в этом вопросе.
— Смотри, что я сделал: протащив через областные базы, проверил дела без грифа секретности. Ни на что особо не надеялся, если честно. Так, можно сказать, игрался, — щеки Ерохина порозовели. — А тут, понимаешь, повезло. Я бы, наверное, уже на букве Ё срезался!
Чердынцев хлопал глазами, не понимая тех тонкостей, о которых говорил следователь.
— По алфавиту искал, — пояснил тот. — Итак, Архангельск… То дело давно закрыли. А суть его была вот в чем. Ночью в доме по улице Ленина загорелась квартира. Хозяин той квартиры, музейный работник Околышев, был найден мертвым в собственной кровати. Как показала экспертиза, в пьяном состоянии. Вероятно, курил в постели, отчего и произошло возгорание. Его жена с сыном на тот момент находились на даче, что, собственно, подтверждалось показаниями свидетелей.
— И какое это имеет отношение к Горецкой? — нетерпеливо спросил Макар, разглядывая фотографию.
— Да погоди ты с Горецкой-то! — шикнул на него Ерохин. — Сейчас все будет! Раньше Околышев жил в Ленинграде. Работал в одном из музейных комплексов и занимался реставрацией. В блокаду город не покидал, а семью успел отправить в Архангельск. Туда затем и переехал. Жил тихо, как все. Но, когда вскрыли квартиру, — Ерохин сделал внушительную паузу, словно дразня Макара, отчего тот заерзал на месте, и только потом продолжил, — внутри полового покрытия нашли специально сделанное углубление, что-то вроде схрона…
— И что же там было? — напрягся Макар.
— А хрен его знает… — поджал губы Ерохин. — Жена клялась и божилась, что ничего не знает. Мальчишке лет десять было, если не ошибаюсь, что с него взять? Так вот, Горецкая, а именно, Купитман Амалия Яновна, — следователь поднял вверх палец, — являлась их соседкой. Жила в том же доме. Опросили тех, кто под руку подвернулся. А потом, собственно, дело и закрыли.
— Купитман… — тихо повторил Макар. — Получается, она опять поменяла паспорт? У нее прям привычка замуж выходить…
— Ага, — хмыкнул Ерохин. — Причем за тех, кто жил один и наследников не имел. Здесь она уже вдова Купитмана. У мужа случился инфаркт на рабочем месте. Возраст. — Ерохин постучал пальцем по экрану. — Брусникин, кстати, тоже скончался довольно быстро. Но он ранен в войну был, лишился ноги. Тоже одинокий. Семья при бомбежке погибла, кажется. Ты чуешь, откуда ветер дует? Есть такая категория женщин — веселая вдова называется. Стариков да инвалидов окольцовывают, а потом к своим рукам прибирают нажитое…
— Эффектная женщина, ничего против не скажу, — фыркнул Чердынцев.
— Так что тут скажешь? Имела право…
— Я так понимаю, из Архангельска она потом уехала.
— Да. Понесло нашу дамочку дальше. Больше, правда, нигде не отметилась в подобном плане. А, нет, вру! — хохотнул Ерохин. — Мы же сейчас именно по ее душу тут собрались и разговоры ведем!
Макар взглянул на часы, а затем в окно. Светало. Перед тем, как покинуть дачу, он проверил печь и успел подумать, что тепла хватит часов до пяти вечера. Что ж, если за это можно было не волноваться, то это вовсе не означало, что и остальное было так же оптимистично. Если они не найдут того, кто мог быть тем самым грабителем и косвенным убийцей Горецкой, придется решать, каким образом вывезти и обезопасить Симу. Вот ведь, старая ведьма эта Горецкая!
"Тьфу ты, — пронеслось в голове. — Брусникина, Купитман… Сколько еще у этой звезды могло быть имен?"
На фотографии Амалия довольно молода. Многие кардинально меняются с возрастом, но об этой женщине такого не скажешь. Она словно бравирует своей яркой внешностью, и этот прищур ни с чем не перепутаешь. Тот, кто делал снимок, явно застал ее врасплох. Горецкая не выглядит напуганной, скорее, злой и несколько растерянной.
Ирония судьбы — вторую часть своей жизни она проведет на сцене, в лучах софитов. В провинциальном театрике, где ее талант, вероятно, блистал на фоне остальных. Не хотела наград и официоза… Не любила фотографироваться… Чего же вы так боялись, Амалия Яновна?
— О чем задумался, Чердынцев? Или спишь с открытыми глазами?
— Нет, я выспался, — по телу Макара прошла приятная теплая волна, когда он подумал о прильнувшей к его плечу Симе. — А вот ты бы подремал часок.
— Заботливый какой! Не переживай, мы народ привычный.
— Во сколько можно будет ехать? — спросил Макар.
— Через полчасика рванем, — ответил Ерохин и, откинувшись на спинку стула, все же прикрыл глаза.
— Слушай, Слава, — пнул его под столом Макар. — А где, говоришь, Околышев работал?
— В музее каком-то… — не открывая глаз, пробубнил Ерохин.
