— Возьми, Теона, — усмехнулся рядом Сварог. — Царь предлагает, нельзя отказывать.
— Для меня муж-царь, — глухо прошептала я, немного хмелея от свежего запаха Геннадия Гурьяновича и утопая в его невероятных колдовских глазах.
— Возьми, пригодится, — умилённо протянул Многоликий.
— Ладно, — вздохнула я и невинно похлопала глазками, — но ты пообещаешь мне построить дорогу от Догоды до Лесного дворика.
Волот не выдержал и заржал первым, потом Сварог.
Многоликий тоже усмехался. Поднялся и насильно надел мне браслет на запястье.
И опалила меня невероятная сила, что исходила от браслета. Волосы встали дыбом, блеснули глаза и когти выросли. Под моим зелёным платьем до пят, оставшимся в наследство от бабушки Алии, выпал хвост.
* * *
Многоликую Ясну я не видела. Оказалось, что эта странная чета древних колдунов очень любила строить дороги. У них был новорождённый ребёнок, взяв его и походные сумки, они ушли из города.
От подножья моста на другом берегу, стали прокладывать на юго-запад в сторону Лесного дворика прямую чёрную дорогу. И проходила она, как мечтал Акила, через самые страшные дебри густой чащи. Эту волчью тропу мы будем охранять.
Сварог с семейством поселились в доме, который занимали Многоликие, а мы с Радой и малышкой Маврой поселились временно в квартире Ярослава Волота.
Ярик владел в своё время частью дома на Третьей Террасе, это так назывались улицы. То есть третья береговая линия. Во дворе еле пробились к дверям, дорожки заросли густой травой. И в доме всё было запущено, трава там не росла, а плесень так активно. Кто-то, уезжая, забыл помыть посуду и освободить холодильник. Пришлось ещё и проветривать. Так что "кто-то" быстро занялся уборкой. Но мы с Радой ему помогли.
На первом этаже имелась гостиная, столовая, кухня, техническое помещение и одна комната. На втором четыре спальни и огромный балкон с видом на Четвёртую Террасу и уносящиеся в небо горы.
Сидя в плетёном кресле, я курила Оленьи сигареты, читала местный интернет-сайт и смотрела на обалденный… Шикарнейший пейзаж!
Я бы хотела здесь жить.
Рядом со мной сидел Ярослав Ильич Волот. Толстовка с капюшоном, юбка чёрная до пят, тапочки спортивные, как у Акилы. Это теперь модно. Он мял гладко выбритый подбородок, и его колдовские глаза бегали по строчкам старого трактата, который сама Еленя писала. Эту книгу Ярик позаимствовал на время у Лилеи Ручей, той самой олешки, что портила нам Злыдня. Сидел, внимательно изучал.
— А ведь ты, Ярослав, недобрый пацан, — прошептала я, внимательно его рассматривая. — В тебе волка больше, чем человека.
— Да, — не глядя на меня, ответил Волот. — Моего отца звали Илья Нилович Белкин, он не дорос до ста лет, его убили, потому что он оправдывал свою кличку — Лютый зверь. Я в папу. Настолько я зол и лют, что до десяти лет стоял вопрос о моём уничтожении, меня изолировали от сверстников, мама ко мне только в рукавицах приближалась… Знаешь, такие толстые, которыми горячие пироги из печи вытаскивают.
— Ты шутишь, — залилась я смехом, но вынужденно замолчала, он смотрел на меня… действительно лютым зверем.
— А потом мне исполнилось десять лет и появился внутри меня совершенно ласковый зверёк. Волот всегда добр, он — лекарь. Меня выловил Пассарион Андреевич Пасечник, когда отец в очередной раз избил и выкинул из дома. И забрал на время себе. Спас этим, потому что папу моего грохнули со всем семейством. Алёна Ярославна меня вылечила, она моя родная бабушка, а Нил Ильич родной дедушка. Алёна и Пассарион меня крестили, и помогли освоиться в мире оборотней и в мире людей. Я обязан давать волку волю. Я должен прятаться от вас за его широкой спиной и пушистой шкурой, потому что если я начну править волком, меня придётся казнить.
— Нил и эта Еленя были мужем и женой? — шёпотом спросила я.
— Да. Они были истинной парой, пока Алёна Ярославна Белкина бегала Дамкой. Они любили друг друга. Лихо сложный, но она как-то умудрилась примирить зверя и человека. И у Лихо не ехала крыша, когда Алёна была рядом. Но однажды Алёна попала в аварию, и умирала. И тогда, чтобы спасти любимую, Нил Ильич вколол ей придуманную им оборотную вакцину. Алёна Ярославна Белкина стала модифицированной волчицей. Её запах и пристрастия изменились. Нил оказался ей не истинным. Многое пришлось им пережить. Дед отпустил её… Она жила с Марко Дрёмой, потом с Пасечником. Но, видимо, Пасечник, действительно был жесток, и Алёна с удовольствием убила Еленя. Нравится ли ей быть оленихой, никто не знает. Что она думает, как живёт… Она величайший лекарь всех времён и народов. Равных ей не было и не будет. Говорят, я родился Волотом только потому что Алёна Ярославна моя родная бабушка.
Ничего себе! Вот это история! То есть Алёна успела побывать не только Нилу женой, но ещё и невесткой моему Акиле, когда жила с Марко Дрёмой.
Мой нос уловил запах мимозы, а уши голоса внизу дома, я отложила свой планшет, рванула навстречу мужу.
Пробежала по спальне с камином, выскочила в коридор, на перилах повисла, чтобы вниз посмотреть, а в зале стоял мой любимый волк.
Юбка, свитер с горлом, сверху коричневый пиджак. Волосы в «гульку» собраны, бородка аккуратная. И очки с простыми стёклами придавали ему такой деловой вид, что я пискнула от счастья. Полетела вниз по лестнице.
— А когда он вернётся? — жалобно ныла Рада, которая не нашла своего мужа.
— Скоро, Радушка, не беспокойся. С ним всё будет в порядке.
— Ты обещаешь?
— Обещаю, — сказал ей Акила и поцеловав в щёку подтолкнул в сторону детской коляски, которую мы затащили прямо в гостиную, нужно же было Маврочке где-то спать.
Акила расправил руки в стороны, и я заскочила на него с разбега, повиснув на нём, обняв руками и ногами.
— Что ты привёз мне? — целовала его лицо, он от удовольствия глаза прикрыл. — Оленьи сигаретки?
— Нет, конечно. Мешочек прекрасных орешков. Миндаль.
Я скривилась всем лицом и опала безвольно ему на плечо.
— Не хочешь?
— Нет, — обиделась я.
— Рада, миндаль твой, — Акила со мной на руках прошёл к столу, оставил кормящей матери мешок с орехами.
Он вышел из дома Ярослава Волота. Нёс меня по чудной улочке полупустого города.
— Нужно кое-что сказать тебе, принцесса, — он аккуратно поставил меня на мостовую.
Под ногами лежали разноцветные камушки. Кто-то с невероятным удовольствием строил этот город, иначе не объяснить чарующую прелесть этого места.
— Что? — взяла его за руку, переплела наши пальцы.
— Ты должна отпустить ненависть и жажду мести.
— Ты о рогатой суке?
— О ней.
— Вы её убили, и теперь я должна забыть все? — уточнила я.
