Алексей поднялся на первый этаж. Датчики движения реагировали на каждый пятый его шаг, зажигая новые лампочки. Когда он оказался в гостиной с камином посреди комнаты, ему навстречу вышла Полина. На ней была шелковая пижама с узором из золотых цепей. Она выглядела напряженной и то собирала руки в замок, то пыталась найти для них место около бедер. Она с опаской покосилась на Макарова, стараясь угадать его настроение.
Три месяца в каком-то смысле пошли ей на пользу.
Она стала спокойнее.
Временами на грани комы.
Она оставила флирт. Смирилась, что муж не реагирует на нее, как на женщину. Это явно било по ее женской самооценке, поэтому она прекратила унижаться. Да, она могла быть навязчивой и могла закатить истерику, но ее эмоции обычно доставались кому-нибудь из прислуги. С Макаровым она довольно быстро научилась затыкаться.
Она не была дурой и чувствовала, что Алексей тоже изменился. Стал намного жестче и грубее. Однажды он разорвал на ней платье, когда она выбрала неподходящий наряд. Сорвался, вбив в нее в новую порцию страха.
К тому же ее состояние полностью взял под контроль его доктор. Он подобрал правильные лекарства и следил за анализами Полины. Поверх золотой клетки, в которую Полина запрыгнула сама, позарившись на звучную фамилию Макарова, соорудили медикаментозную тюрьму.
Чтоб наверняка.
— Я ждала тебя, — бросила она, сделав шаг к мужу.
— Я это понял по звонкам.
— По пропущенным звонкам, — уколола Полина, заточив голос до остроты опасного лезвия. — Ты раньше хоть иногда брал трубку. Сейчас же ноль…
Макаров кинул на нее внимательный взгляд и отметил, как она прикусила нижнюю губу.
— А если бы мне стало плохо? — все же продолжила.
— В доме есть кому помочь тебе.
— Все они чужаки. В этой стране у меня никого нет.
— Подружись.
Полина медленно качнула головой.
— Я погорячилась, когда назвала эту страну замечательной. Она мне не нравится.
Макаров усмехнулся.
— Хоть что-то у нас есть общее, — произнес он. — Шоппинг больше не помогает отвлечься? Или дурацкие интервью?
Девушка повела плечами и вскоре отвернулась, пряча лицо.
— Что это? — тогда он небрежно махнул в сторону длинного стола, который вынесли на границу между кухней и гостиной.
На нем стоял ряд кофемашин. Все новенькие и только распакованные, с некоторых вовсе забыли сорвать наклейки. Под столом же лежал удлинитель с розетками. К нему тянулись черные и белые провода кофемашин.
— Я хотела приготовить нормальный капучино, — выдохнула Полина и взмахнула ладонью, показывая, что задача оказалась невыполнимой. — Вот посмотри, это ужасно. Первая делает жидкую пенку, которая опадает за секунду.
Она подошла к краю стола и вылила содержимое стакана прямо на пол. Потом подставила его под дозатор и нажала на кнопку “старт”.
— И как она гудит. Слышишь? А эта! — она ткнула пальцем в следующую, заводясь. — Чтобы приготовить напиток, надо нажать миллион кнопок! Третья вовсе не взбивает растительное молоко! Оно может приготовить капучино только с коровьим!
Она распалялась и говорила тем голосом, который как отсчет до истерики.
Макаров вовремя уловил надвигающуюся бурю.
Он подошел ближе и поймал ладонь Полины, когда она вновь потянулась за стаканом. Он успел перехватить ее пальцы. Ее так захватили эмоции, что она не заметила, как направила ладонь под струю кипятка.
— Успокойся, — строго проговорил Макаров и дернул ее за плечи, чтобы было удобнее заглянуть в лицо. — Сколько успокоительного ты приняла?
— Что?
— Где Андрей?
Алексей потянулся к сотовому, чтобы вызвать врача.
— Дело не в таблетках, — заговорила Полина, совладав с собой. — Я просто больше не могу… Я схожу с ума здесь. От этого чужого места, от твоего холода, от ненависти.
— Мне больше нечего тебе предложить. Только это и деньги.
— Не будь таким со мной.
Она обхватила его пальцы, которые держали ее, и царапнула ногтями.
— Хочешь покрасим меня в блондинку? — неожиданно выдала она.
В первое мгновение Алексею показалось, что он ослышался.
Полина не могла такого сказать.
Не с ее гордостью, презрением и замашками сумасбродной принцессы.
Но она сказала.
И посмотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых горело желание угодить.
Макаров подумал, что видит перед собой сломанного человека.
Это была другая Полина.
А он настолько привык отмахиваться от нее, вырезая из поля зрения, что ничего не заметил.
— Ты постоянно думаешь о ней, — бросила она едва различимым голосом. — Я чувствую это. Вижу.
После чего провела ладонью по своим длинным волосам.
— Можем даже подстричь меня, — она усмехнулась с больной интонацией. — Я серьезно! Мне плевать!
Она вдруг повысила голос и метнулась куда-то в сторону. Макаров не успел среагировать и лишь развернул корпус, следя за ней. Полина прошла к столешнице, через которую перегнулась, чтобы дотянуться до стенки. Она двигалась рвано и коряво, словно мысли не успевали за жестами, но упрямо шла к цели. Перевернула маленькие весы, смахнула вазу с разноцветными камнями и, наконец, дотянулась до подставки с кухонным набором.
Она дернула большие ножницы.
Пальцы соскочили с металлической ручки и утянули с собой лишь воздух. Тогда она взвыла и кинулась к следующему предмету. Схватила длинный нож, который блеснул холодным мертвым переливом на свету.
— Полина, — позвал Макаров, шагнув к ней.
— Ее волосы короче, — зашептала Полина себе под нос, будто разговаривала только с собой. — Я видела ее свежую фотографию. У тебя в кабинете, ты бросил папку на столе…
Она взмахнула ладонью, не заботясь о безопасности. Блеск лезвия прочертил в воздухе дрожащую прямую и погас.
Утонул в ее темных волосах.
— Мать твою!
Макаров не глядя выбросил руку вперед. Почувствовал короткий укус лезвия, но смог вытянуть рукоятку из тонкой ладони Полины. На его ботинки упали срезанные прядки.
Он застыл, приводя дыхание в порядок. Потом тряхнул Полину, чтобы понять, что с ней. Порезалась или нет. Но рана осталась только на нем, неглубокая царапина напиталась кровью и испачкала манжет рубашки.
— Босс? — голос врача раздался справа.
Он заметил Андрея, который приближался стремительным шагом.
Наконец!
Проснулся!
